По
миловидному личику бегут крупные слёзы.
-
Это недоразумение, – шепчут красивые губы, - я нашла девочку в кустах.
Не
могу без боли смотреть в эти глаза, останавливаю взгляд на декольте халата, там висит на серебряной
цепочке странная безделушка. Будто ребёнок сделал.
Точно,
чокнутая! Правильно о ней сосед сказал.
-
В обезьянник её закройте в моём участке. Сам буду с ней разбираться, хочу
удостовериться, что получит по заслугам. Не выскользнет от правосудия.
Ухожу,
не оглядываясь, унося своё светловолосое сокровище.
-
Пожалуйста, послушайте… - пищит бессильно, обращаясь к моей спине.
Но
я не намерен слушать её ложь. Повидал на своём веку таких преступниц как она –
заек снаружи, мегер - внутри.
Злата
- Вы меня в халате повезёте? Можно я переоденусь? – плакать перестала и почти
смирилась.
Сухарей сушёных конечно не припасла на такой непредвиденный случай. Нужно хотя бы собрать сумку с самым
необходимым… Еду, думаю, не стоит брать с собой, там… накормят.
Полицейские переглядываются.
- Ладно. По-быстрому! – с меня снимают наручники. Тру
затекшие запястья. Дую на них…
Через двадцать минут спускаемся к полицейскому воронку.
Двери закрываются с
гулким скрежетом, отделяя меня наивную от враждебного внешнего мира. Машина
едет в раздражающем звуковом сопровождении мигалки. Оно проникает мне под кожу,
разрывает мозг изнутри.
Ёжусь. Вжимаюсь в спинку сиденья.
Не верю, что этот кошмар происходит со мной. Наверное, я
смотрела боевик и уснула.
Вижу себя, словно со стороны…
Полицейский бросает на меня злобный взгляд, поворачивает
голову к товарищам:
- Умеют же бабы накосячить на срок, а затем изображать из
себя невинных овечек.
Его напарник смотрит на меня в упор:
- Чайкина, не строй из себя жалкую, ничего-то непонимающую
потеряшку! Бесполезно! Удальцов - лютый
зверь, матёрый следак, он тебя будет пытать морально столько, сколько нужно.
Вмиг расколешься!
По щекам катятся жгучие слёзы обиды и страха. Ловлю их соль
губами. Нервно сглатываю.
Не понимаю, откуда взялся свидетель, утверждающий, что я
тащила девочку к себе? На улице никого не было! А если там был человек, почему
он не подошёл к малышке?
Разве так можно? Быть таким безразличным.
Сижу на жёстком сидении, с ужасом смотрю на свои руки, закованные снова в
наручники.
Ловлю обрывки судорожных рекомендаций моего врача:
- Злата Дмитриевна, избегайте тревожных ситуаций! Может быть
повторный срыв.
Как я могу избежать, если весь мир против меня!
Не знала, что невинного человека можно обвинить в похищении
живого человека! Сюр! Мотаю головой из стороны в сторону.
Страшно до одури. Как тогда два года назад.
В груди жжёт, нечем дышать. Открываю рот, делаю глоток
воздуха.
Окидываю затравленным взглядом ментов.
- Приехали! Чайкина, на выход, - грубый толчок выводит меня
из оцепенения.
Выбираюсь из машины. Осторожно спускаюсь на
землю. Кружится голова, в глазах всё плывёт. Неожиданно пухлый взрослый
полицейский поддерживает за локоть.
- Спасибо, - отвечаю на автомате.
Иду в участок на негнущихся ногах.
- Чайкина, сюда! – подводят к клетке в полицейском участке,–
Посидишь тут до утра, подумаешь, там и Удальцов подъедет. Будь с ним милой и
пушистой, расскажи всё как есть, сдай подельников, тогда он точно определит тебе
хорошую койку в достойной хате!
Меня всю трясёт. Шмыгаю носом, глотаю слёзы.
- Можно один звонок, - сиплю еле слышно.
