Девочка проследила за его взглядом.
– Я почти ничем не пользуюсь, все время в своей комнате. Мне там уютней – телевизор, музыка, да и … привычней, – она передернула плечами не найдя слов для объяснений и опустила глаза. Николай понял, что пыталась сказать соседка. Ей привычней и удобней скрываться в своем маленьком «мирке», оставаясь наедине с собой, чем ходить по опустевшей квартире и постоянно чувствовать потерю. Довольно часто люди, резко и неожиданно оставаясь в одиночестве – а тем более в вынужденном одиночестве – не могут принять данное обстоятельство. Они постоянно пытаются найти хоть какие-то следы присутствия близкого человека; ждут, что вот сейчас он выйдет, как обычно, из комнаты; ловят еле слышные шорохи в тишине, или же, наоборот, ходят по комнатам в тщетной надежде встретить, услышать, ощутить необходимое присутствие. Осознание потери приходит со временем, но, даже дойдя до этого, многие продолжают подсознательно ожидать какого-то чуда.
У Николая был знакомый, который вследствие тяжелой болезни потерял любимую женщину. Больше года он каждый вечер стелил постель, а сам спал на диване, в другой комнате. Лишь для того, чтобы утром зайти и проверить – не смята ли простыня? Постоянное ощущение полусна – полуреальности, когда фантазии начали смешиваться с явью, и стало непонятно, где начинается одно, и заканчивается другое, привели его в психоневрологический диспансер. После трех месяцев лечения, друг – по совету врачей – сменил квартиру, и все встало на свои места. Во всяком случае, внешне он ничем не выказывал свое прошлое отторжение очевидного.
– Вы почему не пьете? Если горячий, я могу разбавить. Хотите? – вырвала его из мыслей девушка.
– Нет, все в порядке. Уютно у тебя, хорошо, – у Николая вновь появилось желание сказать Анжелике что-нибудь ободряющее, но как назло на ум ничего не приходило.
В глазах собеседницы появилась грусть, она отвела взгляд к окну и тихо произнесла:
– Раньше, еще лучше было…. Год назад у меня родители погибли, на машине разбились, – голос задрожал и Николай испугался, что девушка заплачет, но Анжелика справилась с подступившими слезами и повернулась к нему.
– Вы не знали?
«Сказать или нет про бабу Машу?» – Николай не ведал, как поступить и решил прибегнуть к компромиссу.
– Да, слышал вроде, не помню. Извини….
Ему совершенно не хотелось врать девочке, тем более на эту, близкую и невероятно тяжёлую для неё тему. Анжелика смотрела на Николая, но в то же время как будто сквозь него, погрузившись в тяжелые воспоминания. Ее лицо вдруг осунулось, губы поджались, и всем своим видом девочка выказывала скорбь и смирение. Николаю не доводилось раньше встречать юных женщин с такой нелегкой судьбой. Мучительно подыскивая слова, он все смотрел на грустный образ соседки и в глубине души чувствовал, что слова сейчас совершенно ни к чему – девочка не нуждается ни в соболезнованиях, ни в поддержке, ни в сочувствии. Она ушла в свой прошлый мир – к родителям, к семейному уюту и покою. Любое слово, произнесённое сейчас, разрушит эту иллюзию и реакция может быть совершенно неожиданной – от горьких слез до вспышки гнева, злости на посмевшего вторгнуться в ее воспоминания человека.
Неожиданно она вздрогнула, и, прикрыв веки, мелко помотала головой, стряхивая с себя оцепенение. Затем подняла глаза на Николая.
– Извините, пожалуйста. Все не могу поверить… – она попыталась улыбнуться, но лишь уголки губ дрогнули, улыбка получилась вымученной. Даже такие привлекательные ямочки на щеках в этот раз проступили достаточно уныло.
