– Мама наряжала нас, всех сестер, в красивые платья, надевала праздничные сережки, и мы отправлялась в «свою» церковь.
Тут бабушка замолкала, мысленно разглядывая далекую картинку. Я тоже пыталась ее разглядеть, и мне представлялись четыре хорошенькие маленькие девочки в нарядных светлых платьях с распущенными по плечам волосами – волосы надо было сначала туго-туго заплести, а потом расплести – тогда получались аккуратные мелкие кудряшки. Это бабушка мне тоже объяснила.
А «своей» бабушка называла церковь, построенную в Череповце при участии когда-то состоятельных помещиков Панфиловых.
Интересно, что в ее рассказах я всегда чувствовала границу, которая проходила во времени между «до революции» и «после». Так же, как и границу до и после войны. Каждому времени у нее соответствовали свои краски, свой особенный тембр голоса и неповторимый привкус. Иногда бабушка рассказывала древние, архаичные анекдоты. Вот, например, такой. Жила-была дама, и были у нее четыре маленькие собачки, которых звали Уси, Руси, Кренди и Лями. Собачки все время убегали, и дама звала их громко: «Уси-руси-крендилями!» Я очень веселилась.
Но продолжаю. Все было хорошо в семье Лебедевых, пока дерзкий Порфирий однажды не исчез с горизонта – не зря, видать, батюшка в нем сомневался. Об этом бабушка не любила говорить, упоминала вскользь, а по некоторым ее многозначительным намекам можно было понять, что образ жизни Порфирия был далек от безупречности. Далее в ее рассказах зияла досадная лакуна, и продолжались они уже описанием тех времен, когда сестры выросли, а их семья во главе с Агриппиной Александровной поселилась в Череповце в просторном собственном доме, часть комнат которого сдавалась внаем. Именно там, в этих комнатах поселилась в свое время парочка молодых людей – братья Андрей и Михаил Саары, семья которых приехала в Вологодскую область из Петербурга в надежде спастись здесь от революционных новшеств семнадцатого года. Глава семьи, Карл Юрьевич, построил в местечке Кадуй дом и кузницу, и в относительно вольготные нэповские времена вел свои дела вполне успешно. Бабушка относилась к нему и всей их семье с большим уважением, поскольку они, по ее словам, все были очень трудолюбивые и талантливые, а эти качества она почитала в людях более всего.
Андрей и Михаил учились в местном учебном заведении, которое бабушка называла реальным училищем. Очень его нахваливала, дескать, образование там давали хорошее, даром что училище. К тому времени реальные училища уже упразднили, и это было, скорее всего, нечто вроде техникума. Но не суть. Андрей Карлович, мой дед, закончил его и был направлен на лесопильный завод в Дубровку, под Ленинград, где работал главным инженером. Однако это произошло существенно позже, а пока вышло так, что братья, поселившиеся в доме Агриппины Александровны, женились на ее дочерях – Андрей на Анне, моей бабушке, а Михаил – на Марии, ее младшей сестре.
Еще знаю, что у бабушки Груши был брат, которого звали, как и положено, Александр Александрович. Он был офицером царской армии, а после революции, соответственно, белогвардейцем. После окончания гражданской войны он вернулся на родину, забрался в самую глухую деревню и спешно женился на простой крестьянской девушке – затаился. Возможно, отдаленные потомки дворянского рода обитают в тех местах и сейчас, не знаю, но в середине шестидесятых, когда мы туда приехали всей оравой, нам показали дом, где проживал очередной Саша-барин, изрядно спившийся субъект и наш отдаленный родственник, а мамина троюродная сестра настоятельно рекомендовала собирать ягоды именно в «нашем» лесу.
