Привет, прощай и все, что между ними - страница 5

Казалось, что после двух недель прощаний – целых две недели они одного за другим провожали друзей – в городе почти никого не останется. Однако в этом месте все по-прежнему: почти все столики заняты, внутри царят смех, разговоры и шум.

Вот только это уже больше не их смех, разговоры и шум.

Эйден поворачивается к Клэр, его голубые глаза блестят.

– Дай угадаю, – потирая руки, говорит он. – Это первое место, где я что-то пролил на тебя?

Клэр качает головой:

– Нет.

– Первое место, где ты увидела, как я запутался в собственных ногах? Первое место, где ты увидела, как я могу умять четыре куска пиццы за десять минут? Первое место, где я проделал тот трюк из трубочки и салфетки?

– Это первое место, где мы заговорили, – останавливая Эйдена, отвечает Клэр. Она знает, что он мог продолжать весь вечер. – Не то чтобы это был настоящий разговор, но тогда ты впервые заговорил со мной в принципе.

– Ах, точно! Теперь вспомнил. Уверен, я сказал, что ты самая красивая девушка на планете, и тут же с ходу предложил встречаться.

– Близко. – Клэр улыбается. – Ты попросил меня передать тебе пармезан.

– Ой. Это один из последних пунктов в моем списке фраз для покорения дамских сердец.

– А со мной сработало.

Эйден открывает дверь в пиццерию.

Внутри ресторана клубится пар и пахнет помидорами и моцареллой. Здесь только два человека средних лет – ссутулившаяся над пиццей пара за столиком в углу, обеспокоенно взирающая на царящий вокруг хаос. В остальном же почти все моложе восемнадцати. Так было всегда – это не столько ресторан, сколько место для обеда за пределами школы, место встречи после уроков, место гулянок старшеклассников на выходных. Потрескавшиеся кожаные диванчики и простые коричневые столы, вдоль одной из стен – ряд старых игровых автоматов, на другой висит правило в железной рамке, согласно которому пиццу здесь подают только ломтиками, – эта пиццерия всегда была заполнена молодежью.

Эйден резко останавливается в дверном проеме, и Клэр видит, что столик, за которым они обычно сидят, занят несколькими учениками младших классов из команды по лакроссу. Заметив Эйдена, они начинают подниматься со своих мест, но он рукой машет им – мол, садитесь обратно.

– Простите, – говорит один из парней. Он совсем как Эйден несколько лет назад. Такой же круглолицый, широкоплечий и добродушно-веселый. Но вся его уверенность пропадает при виде бывшего капитана команды. С благоговением в голосе парень продолжает извиняться: – Мы думали, ты уже уехал.

– Почти, – отвечает Эйден, похлопывая его по спине. – Завтра выдвигаюсь.

– Тренировки уже начинаются?

Эйден кивает:

– Предсезонный период.

– Что ж, удачи, мужик! – говорит парень, и остальные присоединяются к пожеланиям. – Надеюсь, увидимся на День благодарения.

Эйден и Клэр отходят от столика, и когда он берет ее за руку, она слегка сжимает его ладонь в ответ. Клэр замечает в темном оконном стекле их отражение, и от нее не ускользает, какими потерянными они оба выглядят – словно зашли в привычную комнату и вдруг обнаружили, что всю мебель переставили. Вдруг у кассы слышится хорошо знакомый голос. Они поворачиваются на него и видят Скотти, который прислонился к прилавку, чтобы выудить из кармана мелочь.

Эйден встает рядом с ним и кладет на столешницу пятидолларовую банкноту.

– Я угощаю, – говорит он и протягивает руку, чтобы ударить по плечу друга, но Скотти удается ускользнуть и шлепнуть Эйдена по уху. Клэр отступает назад, потому что эти двое, как обычно, начинают шутливо мутузить друг друга, словно боксеры. Но вот они замечают Оскара – молчаливого верзилу-кассира, который стоит за прилавком, кажется, уже целую вечность, и сейчас наблюдает за ними без всякого энтузиазма.