Привет, волки! - страница 11

– Я думал, что, если столько работаешь, сколько мои родители, невозможно быть довольным. И счастливым.

– Твои родители наверняка устали. Знаешь, Магда все-таки помладше и ей не нужно содержать семью. И собственную фирму. А фирма – это большой стресс. И ответственность.

– А нельзя быть уставшим и счастливым одновременно?

Тетя немного помолчала.

– Можно. Конечно, можно, – заключила она.

Они проходили мимо продуктового магазина, когда раздался громкий рев мотора. На тихую улицу вкатился большой грузовик. Почти как фура.

– О, перевозки, – сказала тетя.

– Кто? – не расслышал Филипп.

– Перевозки! – повторила тетя погромче.

– А кто это? Ты его знаешь? – заинтересовался Филипп.

– Кого? – удивилась тетя.

– Ну, этого Перевозского!

– Какого Перевозского?

– Ну, этого, – Филипп указал на грузовик.

Почти в то же мгновение водитель заглушил мотор. Воцарилась тишина.

– Какого Перевозского? – повторила тетя и вдруг поняла. И начала так смеяться, что чуть не рухнула на тротуар. А когда перестала, спросила: «А как зовут этого Перевозского?»

Филипп наконец тоже понял. И тоже разразился смехом. Крупная темно-синяя надпись на грузовике гласила: «ПЕРЕВОЗКИ».

Филипп помотал головой.

– Этого Перевозского могут звать, например… например… Марий, – решил он, – у меня есть дядя, которого зовут Марий Перевольский. Очень похоже, правда?

– А может, – подхватила тетя, – не Марий, раз похожий Марий уже есть, а… скажем… Сигнатарий[3]? Или… Пролетарий[4]? А может, Сценарий? Как тебе? Сценарий Перевозский.

Оба громко расхохотались.

– А Сценарий Сказки? – бросил Филипп.

– Хорошо! – откликнулась тетя. – Фирма Сценария Сказки предлагает безболезненные и совершенно незаметные перевозки. Марш-броском. Перевозки броском. Броские перевозки.

– А у Сценария Перевозского, который тоже хотел бы делать перевозки, нет сценария перевозки.

– И плана аэроплана, – прибавила тетя Агнешка.

Они перебрасывались идеями, которые приходили в голову одна за другой, и ухохатывались до слез.

– А знаешь, что такое стук? – спросила тетя.

– Что же?

– Жалоба.

– А ябеда? – на этот раз вопрос задал Филипп.

– Не знаю.

– Когда я становлюсь для кого-то бедой.

– Точно! А сотри? – взяла реванш тетя.

– Сотри?

– Не знаешь? Три раза «со». Со, со, со!

– А водители? – торопливо произнес Филипп.

– Знаю, знаю! Вопрос, водите ли вы? Да?

– Да!

– А теперь, – тетя вдруг драматически понизила голос, – кое-что, что ты очень любишь: немного хоррора. Что такое поворотник?

– Поворотник?

– Ну, вслушайся хорошенько в это слово… По-во-рот-ник…

– Кажется, знаю! Это похоже на какую-то страшную машину, которая делает что-то ужасное со ртом. Жуть.

С минуту они шли молча, улыбаясь и подыскивая новые необычные ассоциации.

– А как тебе «говорилось»? – тетя возобновила игру.

Филипп пожал плечами:

– Слово как слово.

– Не-е-ет… Ну послушай: говорилось. Что делалось?

– Говорилось.

– А ты что делай?

– Что делай? А! Говори, лось! Классно! А что значит, – Филиппу пришла следующая идея, – когда кто-то ухоженный?

– Это значит, что он весь в ухах. Ухоженный с головы до ног.

– Разрисованный ухами.

– Присыпанный ухами.

– Облепленный ухами.

– Любящий ухи.

– Кто-то, кто превратился в огромный ух.

– У-у-ух…

– Где?! Где?! – закричал Филипп и стал оглядываться.

– Объявляю перерыв! – Тетя Агнешка остановилась смеясь. – Перед нами тот самый знаменитый, но малоизученный луг.

Филипп онемел. Он был поражен. То, что он увидел, было просто великолепно.