Ровно в полдевятого я влетела в кафе «Лира» и тут только сообразила, что совершенно не знаю, как выглядит женщина, жаждущая получить от Нади тысячу рублей. Можно было крикнуть:
– Дина, вы где?
Но я не стала так поступать и оглядела зал. Он был практически пуст. За двумя столиками сидели хихикающие парочки, едва вышедшие из тинейджерского возраста, а у стены тосковала девица лет двадцати восьми. Решив, что она больше всего подходит на роль подруги Нади, я подлетела к столу и сказала:
– Дина, здравствуйте.
Девушка оторвалась от торта и хрипло сказала:
– Я не Дима, я Валера.
– Простите, – пробормотала я, – ошиблась.
– Бывает, – миролюбиво согласился парень и, тряхнув мелированной гривой, принялся спокойно доедать торт.
Я села за свободный столик и вздохнула. Надо же, как глупо получилось. Впрочем, любой бы на моем месте решил, что перед ним девушка. Крупные локоны юноши выкрашены в розовый, золотой и голубой колер, в ушах сережки, глаза подведены, и на тарелочке кусок торта со взбитыми сливками… И это мужчина?!
Не успела я раскрыть меню, как в зал вошла тетка, одетая плохо, если не сказать бедно. На вошедшей была кофта с люрексом, вытянутая трикотажная юбка и грязные сапоги-дутики, писк моды начала восьмидесятых годов. Остановившись на пороге, она принялась вертеть головой в разные стороны. Я отвела глаза. Погибшей девушке было от силы тридцать лет, а вошедшей тетке подкатывало к пятидесяти.
– Что желаете? – поинтересовалась официантка.
Я заказала кофе с пирожными и уставилась на вход в зал. Плохо одетая тетка уселась за соседний столик.
– Что желаете? – задала и ей вопрос официантка.
– Спасибо, ничего.
– Простите, – вежливо, но твердо ответила подавальщица, – но у нас нельзя сидеть, не сделав заказ.
– Жду подругу, когда придет, тогда и возьму кофе.
– Пожалуйста, – согласилась официантка и отошла.
Я повернулась к тетке:
– Простите, вы Дина?
– Да, – настороженно ответила баба, – откуда вы меня знаете?
– Ждете Надю Колпакову?
– Ну…
– Она не придет.
Дина подскочила на стуле.
– Что происходит? Вы кто?
Я взяла чашку с кофе, пирожные и переместилась за ее столик.
– Вы кто? – нервничала Дина.
Я внимательно на нее посмотрела. Нет, она молодая, просто совсем не следит за собой. Волосы ее походят на позапрошлогоднее сено, кожа на лице серая, плохо вымытая, косметики никакой, ни пудры, ни губной помады, ни туши. И пахло от дамы не слишком приятно: грязными волосами и несвежей одеждой.
Я открыла сумочку, вытащила две купюры по пятьсот рублей и положила перед Диной.
– Вот.
Пальцами с обломанными ногтями она схватила ассигнации. Но потом одумалась и спросила:
– Да что происходит? Объясните, в конце концов. Надька совсем заболела? У нее грипп?
– Наде очень плохо, – осторожно сообщила я, – вы ее подруга?
Дина кивнула.
– Наде очень нехорошо, – продолжала я, – хуже некуда.
– Ничего, – отмахнулась собеседница, – поправится, у нее здоровья два грузовика, не то что у меня. Возраст у нас один, только я насквозь больная, а у Надьки даже голова никогда не щелкает. Прямо странно, что ее вирус свалил, она последний раз соплями обвешивалась, когда в первом классе была.
– Вы учились вместе в школе?
– Ага, десять лет за одной партой просидели, – вздохнула Дина, – только я дура, а она умная.
– Ну зачем вы так про себя, – протянула я.
– Сделаем заказик, – прощебетала подлетевшая официантка.
