– Быть хрюшкой, лучше? – пошутил, ничего плохого не ведающий, Саша.
Аня вдруг стала взрослой и еще более серьезной: «Прости. Все завтра скажу. Не хочу сегодня. Ты такой счастливый. До завтра, в полдень». Аня быстро вырвалась из объятий Саши и убежала. Саша, переполненный чувствами, сел на стул у стены. Александр Климентьевич заходился в танце.
На следующее утро, когда Александр Климентьевич открыл глаза, он оказался в небольшой светлой комнате с желтыми засаленными обоями и черным помятым плакатом группы «Битлз» на одной стене и настенным календарем за 1991 год с фотографией Аллы Пугачевой в красном балахоне на другой. Александр Климентьевич с интересом рассмотрел комнату. Все было знакомым до умиления.
Александр Климентьевич начал даже вещать воображаемому слушателю, как на экскурсии: «О сколько раз в своих ропотливых беспокойных воспоминаниях я возвращался сюда, в эту комнату общежития витебского областного института пищевой промышленности! О да, здесь все так, как я запомнил! Даже форма черного пятна в виде южной Америки, отбитое от бока эмалированного чайника ничуть не изменилось! И почему меня все студенчество так раздражал запах жаренной на сале картошки? Теперь он кажется милым и по-домашнему уютным!» Он прервал свои излияния неизвестному слушателю, когда увидел себя молодого спящего на железной койке. Александр Климентьевич опустился из-под потолка на кровать, в это время Саша повернулся с бока на спину, зевнул, открыл глаза, увидел сидящего, испугался и закричал. Этот крик сначала вызвал у Александра Климентьевича недоумение. Но потом он сообразил, что теперь является чем-то вроде духа и попытался успокоить себя молодого.
Александр Климентьевич (сказал медленно, спокойно и доходчиво): Это же я, ты – старый.
Но до Саши молодого явно не доходило, он хватал ртом воздух и не мог произнести ни звука. Тогда Александр Климентьевич деликатно взмыл вверх и спрятался за темно-коричневой в мелкий золотой цветочек, пыльной занавеской, давая себе молодому очнуться. Молодой потянулся к эмалированному чайнику и стуча зубами выпил из носика воду. Потом лег и укрылся с головой одеялом. Через некоторое время откинул одеяло и вытер пот со лба, видимо, эта встреча показалась ему сном. Александр Климентьевич мог воспринимать все чувства и мысли себя в юности и одновременно внушать те мысли, которые считал нужными для своего подопечного. Оба Александра взглянули на календарь с Аллой Пугачевой. На нем было обведено 18 сентября, суббота, то есть сегодняшнее число и подписано время 12:00.
Александр Климентьевич вновь обратился к заинтересованным зрителям: «18 сентября 1991 года! О, что это был за день! О сколько раз я возвращался к нему и сколько раз клял себя за то, что неверно провел его. Этот день мог направить всю мою жизнь совсем в другое, счастливое русло! Приступим исправлять судьбу!»
Он даже руки потер от осознания дел, которые должен был совершить. А своему подопечному внушал список дел: «Обязательно соблазнить сегодня Анечку! Сосед уже уехал!»
В виде привидения он стал еще более занудным, чем в обычной жизни и все действия комментировал для воображаемого зрителя, как капитан межзвездного корабля для потенциальных спасателей: «Лучшего дня, как показала жизнь, не представится! О! Мне уже никогда не придется, долгие бессонные ночи проводить в холодной постели и оправдываться перед знакомыми, что со «здоровьем все в порядке»! Главное – выйти пораньше! Саша, вставай! Беги в душ! Не время лежать!
