– Иру – да, помню, а вот Лика…
– Ну, не притворяйся, что не знал ее! – воскликнула она. – Лику забыть нельзя, один раз ее увидев. Она ведь бывала у меня на днях рождения. Рыжая, густо накрашена. Ты ее знал.
– Господи, может, и знал… Мало у меня было других проблем! – Он тоже, похоже, начинал раздражаться. – Твои подруги меня мало волновали!
– О, не сомневаюсь! И все же ты знал их! И не говори, что не помнишь Лену!
– Кто такая Лена?
«Да он разозлился! – поняла она. – Вместо сочувствия он злится. Представляю себе, как он станет разговаривать со следователем! Никого не знал, ничего не помнит! Прекрасный свидетель. Можно убить на глазах у такого, а он даже не заметит. И этот человек – тот самый, которому я, по логике вещей, должна больше всех доверять?!»
– Лена, – объяснила она, – моя подруга, мы учились в МГУ на одном факультете. Прошу не забывать этого, ведь ты ее прекрасно помнишь! Ну такая маленькая полная брюнетка!
– А, помню… – протянул он. – Такая симпатичная?
– Ну слава Богу! Так вот, предполагается, что ее и меня тоже захотят убить! Пока что убили двух наших подруг. Ведь мы дружили вчетвером.
– Но пока ведь ее не убили?
– Что за вопрос – пока нет! Разве надо, чтобы ее тоже убили, чтобы ты загорелся интересом к этому делу?
– Нет, ее смерти я бы не хотел, – ответил он. – Очень душевная, милая девушка. Кажется, у нее дочка есть? Они у нас были?
– Ну да, есть дочка. Но и у Иры был сын, и у Лики тоже. И из них двоих хотя бы Лика была душевной. Хотя ты и говоришь, что не помнишь ее совсем.
– Да, да, конечно… – Он поднялся с кресла. – Прости, я совсем лыка не вяжу. Можно, я пойду спать? Целый день мотался по рынкам, пока сдал…
– Скажи… – Она смотрела ему в спину, когда он шел к двери. – Ты вот заметил, что не хотел бы смерти Лены. Нашел ее симпатичной. А вот моей смерти ты хотел бы? Только честно?
– Ты с ума сошла! – раздалось из коридора. – Конечно нет.
Она посидела еще немного в одиночестве, покусывая губу и глядя в стену. Перед ней на стене возникали картинки из далекого прошлого. Вот четыре девчонки в школьной форме сидят на сломанной скамейке среди цветущей черемухи. Месяц май, выпускной класс. Сквозь кусты виднеется спортивная площадка, по которой носятся пятиклассники, гоняют футбольный мяч. Они орут, бьют по мячу, поднимают столбы пыли. Девчонки морщатся, хотя от пыли их надежно защищает духовитая черемуха. Ирка курит, часто затягиваясь болгарской сигаретой. Ее русые волосы (тогда еще не обесцвеченные до снежной белизны) свободно падают на плечи. Другая школьница, рыжеволосая, похожая на остроносую лисичку, щурится в зеркальце, подводя свои глаза (тоже какие-то лисьи), то и дело облизывая языком черный карандаш. Одновременно она что-то рассказывает подругам, что-то, наверное, очень увлекательное и в то же время немного стыдное, потому что Кате неловко ее слушать. Лена, полненькая, смешливая, снимает очки (она очень близорука), кладет их в карман и, сразу изменившись в лице, как все близорукие люди без очков, тянет к себе цветущую ветку черемухи. Она долго нюхает ее, улыбается, и Кате кажется, что она сейчас мыслями далеко-далеко от них. Потом она резко отпускает ветку, и черемуха осыпает девчонок маленькими белыми лепестками. Лена смеется. Сама Катя сидит не на лавочке, а на широком низком пеньке, у ног своих подруг. У них выдался свободный урок – математичка заболела. Через полчаса будет урок французского. Катя – лучшая по французскому, и приходится держать марку. Шорох ее обязательно вызовет отвечать, и важно не осрамиться. Она достает из сумки учебник и раскрывает его на нужной странице. Сосредоточиться трудно – мешают крики на площадке, запах черемухи и голос Лики. «Матвеева сама виновата! – говорит Лика, засовывая в сумку зеркальце и карандаш. – Что она разъелась, как корова! Кто на нее такую посмотрит? Конечно, он клюнул на меня». Лика говорит так, совсем не думая о полненькой Лене. Лена беспомощно смотрит куда-то своими близорукими глазами. Кате становится неловко за подругу, но она ничего не говорит ей. За кустами видна девчонка из их класса. Новенькая, потому с ней никто не дружит. Какой смысл знакомиться как следует, если через полгода даже не вспомнишь, что она была?
