Глеб вернулся к больному. Состояние овчарки ухудшалось, собака слабела на глазах, но рентген не показал ожидаемого. Звоницкий нахмурился. Он не любил хирургического вмешательства без точной диагностики. Есть хирурги, которым проще вскрыть пациента, а уж потом по ходу дела разобраться, в чем проблема. А Глеб Аркадьевтч, хоть и был уверен в себе, но рисковать без нужды не собирался.
– Яна, уколи физраствор, – попросил он. – И противорвотное. Готовь барий. На снимке ничего не видно, – повернулся он к хозяйке овчарки, – будем делать повторный рентген, на этот раз с контрастным веществом.
Девушка с пирсингом оказалась хорошим помощником – она крепко держала собаку, пока Яна вливала той в пасть раствор бария. Глеб сделал несколько снимков, и на этот раз картина прояснилась. Контрастное вещество позволило разглядеть препятствие – моток веревки. Как это псина умудрилась проглотить столько?
– Яна, готовьте первую операционную.
Хозяйку выпроводили в приемную, и вскоре овчарка уже лежала на столе под наркозом.
Когда Звоницкий, закончив операцию, вышел в приемную, там сидели двое – девушка с пирсингом и стойкая, как мореный выдержанный дуб, Ольга Дмитриевна с попугаем.
– Ну что? – бросилась к нему девушка.
– Все в порядке, – успокоил ее ветеринар. – Часов шесть будет отходить от наркоза. Придется надеть ограничительный ошейник, чтобы не могла дотянуться до шва. Рекомендую на ночь оставить собаку у нас в клинике. Дежурство я обеспечу.
– Спасибо вам, – с чувством проговорила она. Глебу показалось, что на глазах у нее блеснули слезы. – Эта собака… в общем, это не просто собака, это память об отце.
Время приближалось к семи. Глеб позвонил Мише Ежикову – студент «ветеринарки» иногда подрабатывал в клинике. Миша был второкурсником, и поручить ему что-то серьезное Глеб, конечно, не решился бы. Но вот подежурить с послеоперационной собакой – это пожалуйста. Миша был приезжий и не упускал случая попрактиковаться, а заодно заработать лишнюю копейку. Звоницкий сочувствовал парню, выбравшему непростую профессию ветеринара, и неплохо оплачивал его услуги.
Миша пообещал приехать в клинику к закрытию – к восьми. А Глеб отправился на поиски ассистентки. Яна убирала операционную, складывала инструменты. Он откашлялся, готовясь к разговору.
Дело в том, что с Казимировой его связывали не совсем формальные отношения. Нет-нет, никаких амуров на работе Глеб себе не позволял. К тому же Яна была самой некрасивой из известных Звоницкому девушек. Но в прошлом году Глеб Аркадьевич оказался втянут в одну криминальную историю, и тогда Яна очень ему помогла. А несколько месяцев назад девушка едва не погибла, помогая Звоницкому в самодеятельном расследовании. И хотя Глеб не собирался затевать очередное «безобразие», его терзали смутные сомнении, что он – как всегда, против воли – уже втянут в неприятности и проблемы семейки Костомаровых.
– Яна, у меня к вам просьба, – наконец заговорил ветеринар, решив, так сказать, не тянуть кота за хвост.
– Ага, догадываюсь, – кивнула девушка, – хотите слинять пораньше и слиться в экстазе с этой вашей «орхидеей». А меня попросите закончить прием и закрыть клинику.
– Яна! – укоризненно покачал головой Глеб. – Что за странная манера выражаться!
– Вы же сами посоветовали мне что-нибудь почитать, – фыркнула Казимирова. – Для общего развития. Помню, вы еще сказали, что односторонний специалист подобен флюсу и что не стоит так зацикливаться на работе.
