Прививка от любви - страница 2

Изучив отчёт Лики о произошедшем, Клим спрашивает:

– Как вы чувствуете себя сегодня? – он говорит текуче, растягивая гласные, и буквы, словно ровные округлые детские прописи, плавно складываются в слова.

– Как обычно, всё в норме, – Лика замечает, что барабанит пальцами по подлокотнику и что накатывает напряжение в этом идеальном кресле, хотя она готовилась к разговору.

– Вас не напугала эта ситуация? – удивляется врач.

– Если честно, вчера я была обескуражена, – Лика решает, что лучше сказать часть правды, чем врать обо всём. – Я никогда не сталкивалась с подобными чувствами. Они напугали меня. Я человек, который всё держит под контролем, эмоции никогда не мешали мне двигаться по намеченному плану, успешно проводить операции и делать свою работу. Я бы хотела быть защищённой от подобных случаев в дальнейшем. Возможно, вы сможете дать научное объяснение вчерашней реакции моего организма? Аналитика и понимание всегда помогали мне бороться с трудными ситуациями.

– Боюсь, единственное объяснение – перенапряжение и нервный срыв. Я выпишу вам препараты и один выходной, – холодно объявляет Клим. Но Лика чувствует – он врёт. На самом деле он прекрасно знает, что стало причиной её реакции там, в операционной.

– Спасибо, – отвечает Лика. Она готова играть по правилам.

Улыбнувшись на прощание, Лика выскальзывает из кабинета. Послушно покупает выписанный препарат и отмечает в системе учёта персонала завтрашний выходной.

Вечером Лике не терпится покинуть госпиталь, она спешит к выходу, пикая пропуском на многочисленных дверях, пока наконец не вырывается в тёплый осенний вечер. Пахнет мокрой листвой, осень навевает печаль по уходящим в стенах госпиталя жизням.

– Вы на метро? – слышит она у входа в туннель бархатное, легко растянутое «о». – Я могу вас подвезти.

Что ж, значит, Клим решил ей что-то рассказать.

– Хорошо, – соглашается Лика.

Они останавливаются на пустыре – на границе Первого и соседнего секторов граждан низшего класса. Здесь ещё нет камер, сюда не добралась строительная техника по сносу старых муниципальных домов.

– Я думаю, вы рассказали мне не всю правду, – прямо заявляет Клим.

– Почему вы так считаете?

Лика не готова раскрывать свои карты.

Клим барабанит пальцами по рулю. Глаза сверлят лобовое стекло. Он заметно нервничает, слова просятся наружу, но он тоже осторожен.

– Однажды я уже видел такой же случай, – наконец начинает он. – Десять лет назад. Женщина, как и вы, молодой хирург, попала на операцию матери с близнецами. Не удалось спасти никого. Но один из малышей прожил на её руках пять минут, – Клим замолкает. Кажется, что рассказ даётся ему нелегко. – И она не смогла оправиться после этого потрясения. Начала бредить, говорила о семье, о материнской любви, о любви между мужчиной и женщиной, о дружбе, о взаимопомощи. Мы три года её лечили. В результате она превратилась в тень, полузомби, но инстинктивно продолжала искать отца, мать, братьев и сестёр. А потом забеременела. Никто не мог понять, как ей это удалось. Абсолютно естественно. В беременность она отыскала своих родителей и двух братьев. На аборт идти отказалась. Власти выслали её за черту города как неблагонадёжного жителя. Что с ней было дальше, никто не знает.

– Как она всех нашла? – спрашивает Лика, не удержавшись.

В ответ Клим лишь горько усмехается и сжимает руль. Лика видит, как он напряжён. Смотрит на неё, а в глазах – слёзы.