А стояла передо мной избушка из сказки. И сказка эта, вряд ли добрая. Нет, курьих ножек не было, обычный по местным меркам домик. Небольшой по периметру, основательно осевший почти по окна, но крыша целёхонькая, да и чердак, судя по всему, высокий. Напугало иное: сам дом обвешан пучками непонятных трав, а в качестве забора используется частокол и на верхушке каждого колышка – по черепу. Хорошо хоть не человеческому. Козьи, свиные, коровьи, собачьи, чьи-то ещё. Ну и да, промеж всего этого некромантского счастья ещё и веники из каких-то трав.
– Жутковато… – пробормотала я, подумывая: не пора ли мне обратно?
– Мяу, – раздалось откуда-то снизу и моих ног коснулось нечто мягкое и пушистое.
Никогда кошек не боялась, ну тут невольно вскрикнула, отскочив в сторону забора.
– Мяв? – вылупила на меня свои зелёные зенки сидящая напротив меня кошка: пушистая, чёрная, и да – невероятно красивая.
– Напугала ты меня, – смущённо улыбнулась я зверухе, мысленно отметив, что по мне психушка плачет – с кошкой разговариваю!
– Кха-а-ар-р-р… – раздалось хрипловатое в ответ из-за ограды.
Я опять шарахнулась прочь. На этот раз ещё и перекрестилась, хотя прежде за собой излишней набожности не замечала. И тут заметила, что во дворе стоит скамейка упрощённой конструкции: спинка – одна доска, сиденье – две, вместо ножек несколько чурбачков, а спинка парою жердин придерживается. Ну и на этом чуде огородно-садового дизайна восседает ворон. Здоровенный, откормленный и местами уже седой от старости.
Вот это антураж! С ума сойти можно! У моей-то бабушки дом как у всех был, ничем от соседей не отличался, а тут такое! Хочешь не хочешь проникнешься значимостью момента, и поверишь в то, что хозяйка не обычный человек, а нечто большее.
– А вот и мой подарочек пожаловал, – раздался скрипучий старческий голос, обладательницы которого, я сколько не присматривалась, нигде не видела. – Заходь красавица, не дело через забор разговоры вести.
Страшно, но иду. В конце концов – вдруг и вправду поможет?
– Эка тебе бабка родная беду подсупонила. Эх, дурная её голова… И теперь ведь мается, покоя найти не может… – скрипела старуха.
Что она там про мою бабку говорит?
В раздумьях вваливаюсь во двор, и вижу в низеньких дверях щуплую старушку неопределённой степени дряхлости. Бог знает, сколько ж лет человеку должно быть, чтобы он ожившую мумию напоминал? Росточком дай бог мне по грудь, сухонькая настолько что свободное платьишко будто на вешалке болтается, а не на живом человеке одето. Лицо – сплошная каша из глубоких морщин, среди которых даже глаза и губы теряются. А вот седые волосы густые, волнистые с тяжёлыми крупными спиральками на концах. Красота!
– Здравствуйте, – говорю. – Мне к вам обратиться порекомендовали…
– Ты в дом-то заходи, рекомендованная моя… – ощерилась в редкозубой ухмылке старуха.
У меня аж мурашки по коже пробежали при виде этого «милого» оскала, так и подмывало сказать – «Может я тут постою?», но бабка уже внутри избушки скрылась, прежде дверь гостеприимно распахнув.
Прихожая, где только и поместились сменные бабкины калоши, да лавка с парой вёдер воды. Дальше проходная кухня: небольшой дореволюционный холодильник с ручкой как на древних москвичах, плита на две конфорки с газовый баллоном, кухонный столик, возле дальней стены русская печь-лежанка, с двух сторон от которой по двери. В одном из углов иконы, ладанка и свечи.
