Я вздрогнула и проснулась. Это остановилась машина. А я еще чувствовала аромат того летнего завтрака. Я стала вглядываться в ночную тьму. Машина стояла в небольшом дворе возле двухэтажного дома, из окон которого приветливо лился теплый свет. Я удивилась, что в такое позднее время в доме могут гореть все окна.
Женщины вышли из машины, их кто-то приветствовал с крыльца дома. Мы продолжали сидеть на заднем сиденье и не решались выйти, ждали, когда нам скажут, что мы должны делать: ждать или выходить. Я начала немного беспокоиться, где же мы, что будет дальше, что и кто нас ждет. Я снова почувствовала, как в моем желудке начинает набирать силу волна боли.
На крыльце стояла женщина, закутавшаяся в теплую кофту. Она переговаривалась с двумя гостьями, привезшими нас, и временами посматривала на машину, в которой мы тихонько сидели. Вскоре они закончили беседовать и пошли в нашу сторону. Женщина в кофте открыла дверь с моей стороны и осторожно взяла меня на руки. Я сначала испугалась и напряглась: я очень хотела, чтобы меня взяла женщина с мягким шарфом, но потом успокоилась. Теплые руки нежно прижимали меня к пушистой кофте. Других тоже взяли на руки и всех нас понесли в дом.
Мы поднялись на второй этаж в большую освещенную комнату. Вдоль стен были расположены спальные места: справа несколько двухъярусных кроватей, слева – обычные, односпальные. Еще я заметила достаточно удобный и мягкий диван и пару разномастных кресел. К стене был прибит ковер, немного уже старенький, но еще приличного вида, с красивым орнаментом. Тут же место для еды. Это я отметила – очень важно сразу определить, где можно будет поесть.
Нас встретили сонные глаза обитателей этой комнаты. Они подняли свои взлохмаченные и помятые головы и без явного интереса, разбуженные и немного встревоженные лишь включенным светом, осматривали нас. Мне не понравилось, что их тут слишком много. Здесь их было еще больше, чем у бабушки, а я хочу быть одна, совсем одна.
Мне досталось место на верху двухъярусной кровати, стоявшей сбоку, около окна. По всей видимости, остальные обитатели предпочитали спать поближе к месту, где была еда. Но я не расстроилась. Я слишком устала, желудок еще ныл, я очень хотела спать. Постель оказалась достаточно чистой. Сверху лежало теплое байковое одеяльце. Подушка, конечно, была получше, чем у бабушки, но все равно не та, о которой я мечтала. Она была какая-то плоская и маленькая. Мне понравился мой уголок – подальше от всех и окно рядом. Я устроилась поудобнее и под затихающую боль в желудке уснула.
3.
Когда я проснулась, все спали. Зимнее солнце еще не выглянуло из-за горизонта, но первые лучи уже коснулись верхушек высоких деревьев, стоящих в стороне от дома, за забором. Воздух был непривычно чистым и свежим. Дышалось легко и свободно.
Я потянулась и вылезла из-под одеяла. Оно оказалось очень теплым и действительно согревало, как собственно, и должно быть. Я огляделась по сторонам с высоты кровати. У стены напротив кто-то забавно сопел, кто-то похрапывал. Подо мной на нижней кровати из-под одеяла торчали две макушки: огненно-рыжая и очень светлая, почти белая.
Потом мой взгляд проскользнул по полу, тщательно подметенному, к месту у противоположной стены. Там стояла еда. Кто-то еще раньше, чем я, проснулся и приготовил завтрак. Я осторожно прислушалась к желудку: все было тихо, он был пуст и расслаблен, боли не было, и он готов принять пищу. Я ощутила острый приступ голода. Если тут так и кормят, с утра пораньше, то мне нужно себя сдерживать и не съедать слишком много. Я решила быстренько спуститься и перекусить, пока все спят, потом вернуться на свое место и уже детально сверху изучить, где я очутилась, и рассмотреть, что за окном.
