– «Ночь сердится, а день исподтишка расписывает краской облака. Как выпившие, кренделя рисуя, остатки тьмы пустились врассыпную. Пока роса на солнце не сошла, и держится предутренняя мгла…»
Рука опустилась вниз, на мгновение он замер, медленно скользя взглядом по вершине хребта, освещенного лучами солнца. Послышался крик петуха, ветер зашумел в зарослях у забора. Он немного постоял, вздохнул и завернул за угол добротной, сложенной из крупных сосновых бревен бани. Здесь была поленница с дровами. Поплевывал на руки, взял топор… Время исчезло из сознания, все слилось в единых движениях сильных рук…
Покончив с дровами, Леопольд Фомич немного походил по двору, успокоил дыхание и вернулся на кухню, где и застал Елизавету Капитоновну, окруженную кастрюлями, источающими манящие ароматы. Он не удержался и поцеловал жену, затем расслабленно откинулся на спинку стула и, закинув ногу на ногу, залюбовался ею.
…Вот настоящая женщина, как она цветет!
Но от внимательного наблюдателя не ускользнуло бы некоторое беспокойство во взгляде Леопольда Фомича, и беспокойство это было за жену.
– Лео, милый, – бодрый голос Елизаветы Капитоновны вернул его к действительности. – Ты, конечно, хорошо сидишь. Между прочим, скоро уже будут подъезжать гости. А у нас еще не все дела сделаны.
Ответом ей была блуждающая улыбка на лице мужа и его мурлыкающий голос:
– Лизи, посмотри мне в глаза…
– Лео, перестань! Ты же прекрасно понимаешь, что сейчас не время для нежностей. Я тут набросала план, что нам нужно сделать в первую очередь…
– Я и без плана знаю, что я должен сделать в первую очередь… «Не верь, что есть огонь в звездах, что солнце ходит в небесах и согревает грудь твою: но верь, что я тебя люблю!» – с этими словами Леопольд Фомич быстро поднялся и, притянув к себе жену, поцеловал ее. Но она высвободилась из его объятий:
– Ты прав, милый. Это нужно было осуществить в первую очередь, а во вторую… давай окончательно решим, как мы расселим гостей. Я тут набросала свой вариант… Послушай. Первым у меня в списке значится твой давний знакомый Павел Иванович, которого предлагаю разместить во втором номере.
– Номер, окнами смотрящий на хозяйственные постройки и мангальную зону… Ну… он же – художник, и будет все время проводить на природе, на пленэре, так сказать… Принято!
– Второй по списку значится некая Инесса Львовна, – продолжила Елизавета Капитоновна. – Она посещает нас впервые. Не имею понятия о ее пристрастиях, поэтому предлагаю отвести ей четвертый номер с видом на горы…
– Решено! Кто следующий?
– Третьим по списку значится семейная пара Непрухиных. Опять же, не знаю о них ничего. Предлагаю номер третий с видом на хребет…
– Утверждаю!
– Всех распределили. Пожалуй, и я глотну кофейку.
Она взяла чашку, насыпала кофе и налила кипятку.
– Кстати, Лизи, – Леопольд Фомич хлопнул себя по лбу, – чуть не забыл. Нас же собирается ненадолго почтить своим присутствием Дормидонт Нилович.
Ответом Леопольду Фомичу были широко распахнутые глаза Елизаветы Капитоновны, в которых читались нотки иронии, смешанной с беспокойством:
– Да, дорогой… Полагаю, его следует разместить в первом номере, напротив нас. Человек он… э-э… своеобразный, требующий особого подхода.
Позвякивая ложечкой, она размешала кофе, добавила сгущенного молока. Леопольд Фомич кивнул:
– Да… чудак, за которым не мешает и проследить…
Они рассмеялись, Леопольду Фомичу пришлось даже вытирать выступившие от смеха слезы. Елизавета Капитоновна допила кофе:
