– … иди сюда, – страстно проговорил Брайан, притянув к себе Геллу, но та отвернулась, когда он захотел поцеловать её.
– А! Значит, хочешь без прелюдий, ну, тогда ладно!
Брайан ловко перевернул её на кровать и начал стягивать брюки.
Гелла лежала, понимая, что не может испытывать больше эмоций к этому человеку.
Брайан же наоборот был на гребне волны, но он хотел не Геллу, он хотел репортажей, денег за них, славы, ему нужна была сенсация.
Он уже хотел было войти, но понял, что там сухо. Это его нисколько не смутило и он, достав смазку, обработал низ Геллы и свой член, через полминуты войдя в неё и начав двигаться.
Гелла сжалась, но даже не от боли, а от омерзения внутри. На секунду она подумала, что чокнулась, с ней занимался любовью её любимый мужчина, который вот-вот должен был разбогатеть на одном из самых знаковых событий, что произошли в Империи за последнюю тысячу лет. Но вместо восторга и возбуждения Гелла испытала такое презрение к людям, что даже не задумывались о чужом горе, к Брайану, которому была безразлична чужая боль, но самое главное, Гелла тихо рыдала, уткнувшись лицом в подушку, от отвращения к себе, которая до этого дня жила, будто бы отгородившись от внешнего мира стеной иллюзий, оберегавших её от настоящего кошмара и правды.
41. – Правда у каждого своя, хотя кто я такой, чтобы судить об этом? – пожал плечами Арчибальд.
– Похоже, сериал всё же был не такой уж и комедией, как могло показаться, – грустно улыбнулась Гелла.
– Это ещё как посмотреть, – задумался её друг. – Жизнь – как монета с двумя сторонами, с одной – трагедия, с другой – комедия. Можно бесконечно много подбрасывать её вверх, и каждый раз будет выпадать своя доля…
– Случайно?– уточнила Гелла.
– Выпадать-то? Считай, что так, хотя случайность и закономерность – это две стороны совсем другой монеты, которую так же можно подбросить и получить совершенно неожиданный результат.
– Я ожидала услышать от тебя нечто подобное.
– Надеюсь, это тебя не сильно обидело?
– Нисколько. Ты лучше продолжай.
– А, да! Так вот, с одной стороны трагедия, а с другой – комедия, но монета-шоу под названием жизнь в любом состоянии остаётся всё той же, как на неё ни посмотришь.
– Только для человека монета эта нереальна, – парировала Гелла, – он может жить лишь с одной стороны, а не на ребре и уж тем более не вне этой волшебной валюты вселенной.
– Всё потому, что человек так же эфемерен, как эта гравировка по обеим сторонам. Поэтому и реагирует ум на проявления, а не на корень так сказать этой дуальной проблематики.
– Словами всё равно неважно у тебя получается объяснять.
– Безусловно, слова путают. Самое честное и ясное рождается внутри, – Арчи указал на левую часть груди Геллы, – в зависимости от реакции на ту или иную ситуацию.
Гелла прошла рукой сквозь поверхность своего тела и сжала своё собственное сердце.
– Это так глупо, – улыбнулась она, – моего тела не существует, и я всё равно притворяюсь, что я человек.
– Почему же притворяешься?
– А как это ещё назвать?
– Ты играешь роль Геллы, притом очень честно и от всего сердца. А притворяются существа обычно неискренне, и это уже чистой воды профанация и фиглярство. А на такой спектакль я бы никогда не купил бы билета!
– Может быть у тебя дурной вкус? – решила подколоть его Гелла.
– Возможно. Но пока мне нравится представление, я буду считать, что у меня он хороший. Как наскучит – сразу же отрекусь от этого прошлого и придумаю отмазку поудачнее, зачем потратил столько времени впустую.
