Аленка заинтересовано смотрит в текст, потом берет у меня из рук книгу и ведет взглядом по строчкам.
– Вот, сама попробуй, почитай, не мне, себе, – говорю я, и ребенок послушно это делает.
Да, медленно, по слогам, особенно длинные слова. Но зато заинтересовано, а в некоторых местах даже мечтательно. Один абзац, другой, страница, еще одна. Сказки, как я говорила, в книге небольшие, и вскоре Аленка дочитывает эту. Закрывает книгу даже с гордостью. А потом начинает делиться со мной тем, что она себе представляла.
Пока мы читали, даже не заметили, как Антон уснул. Лежит сейчас на полу, тихонько посапывая. Аленка смотрит на настенные часы с диснеевскими персонажами и подмечает:
– Как по расписанию, дневной сон.
– Ты тоже будешь спать?
– Вот еще, я уже большая, – фыркает она и идет к шкафу, убирает книжку и тихо произносит: – Пойдем чай пить.
– А он?
– Положи его в кровать, а я пока чайник включу.
Она выходит из комнаты, а я поднимаю Антона и кладу на кровать. Малыш не просыпается, а оказавшись щёкой на подушке, даже довольно улыбается.
Когда я выхожу на кухню, там буквально накрыт стол: две чашки, сахарница, вазочки с печеньем и конфетами. Аленка стоит на табуретке-стремянке, доставая что-то с полки. Слезает и по-хозяйски наливает нам чай. Надо же, и правда большая, самостоятельная уже такая.
Мы пьем, болтаем, обсуждая девчачьи мелочи: украшения и одежду. Аленка говорит, какое платье она хочет надеть на свой день рождения.
За этим занятием нас и застает Анька. Она замирает в проёме кухни и сообщает, что к врачу она успела и все у них с малышом в порядке.
Уходить впервые из этого дома мне не хочется. Но скоро должен прийти муж сестры, а с ним мне общения и на работе хватает.
6. 6
Субботний вечер я провожу дома почти так же, как и вчерашний. Разве что я решаю обойтись без Лободы. Гружу недавно вышедший фильм, романтическую комедию про мать-одиночку, странный выбор для меня, кстати, и с удовольствием хохочу над нелепыми ситуациями, в которые попадала героиня. И вот уже идут титры, я тянусь выключить ноутбук, как рядом с ним на столе начинает вибрировать телефон.
Звонит сестра, и трубку я тут же снимаю:
– Ты что сделала с нашим ребенком? – слышу я ее голос и сначала не понимаю, в чем дело:
– Что не так?
– Да нет, как раз все так, – смеётся Анька, – Аленка впервые не попросила почитать ей книгу на ночь, а заявила, что будет читать сама. Раньше я ее чуть ли не со скандалами заставляла хотя бы абзац прочесть.
– Она у тебя молодец, умненькая девочка, – даже с гордостью говорю я. В трубке виснет тишина, а потом сестра удивленно подмечает:
– Надо же... впервые слышу от тебя что-то хорошее про моих детей. Завтра град будет, никак иначе.
– Ой, да ладно тебе, – хмыкаю я, – хорошие у тебя дети.
Опять тишина.
– Янк, по-моему, ты созрела, – фыркает в ответ сестра, – пора заводить своих.
Ага, созрела. Да я почти перезрела!
Но об этом Аньке я не говорю, отшучиваюсь и прощаюсь.
Уже лежа под одеялом, я вспоминаю племяшку. Ее глазки голубенькие, светлые локоны. Улыбку... боже, до меня вдруг доходит, что ее улыбка очень похожа на папину.
При воспоминании о нем сердце сжимается. Как же я скучаю. Как мне порой не хватает его советов.
От дел фирмы он отошёл, когда совсем слег, месяца за два до своей смерти. Позвал меня и заявил: «Ну все, Яна Ивановна, принимай руководство». Я опешила тогда. Да, я многое знала, работала уже с отцом, его помощницей, но никогда не думала, что он решит свое кресло оставить мне. Отец мне помогал, я чуть ли не каждый час звонила ему проконсультироваться. И важных решений без папы не принимала. Но вскоре я втянулась. И полюбила то, чем всю жизнь занимался отец.
