Но, несмотря на все эти соображения, мужчина должен был быть слепым, чтобы не заметить ее роскошную фигуру, изящную, но с округлостями во всех нужных местах, – ей позавидовали бы девушки, работавшие в борделе, для которых фигура – орудие труда. В мисс Брайтмор был странный контраст: манеры и поведение излучали невинность, а тело – чувственность куртизанки.
Если, конечно, любишь, чтобы куртизанка была маленького роста – а Гриффину такие не нравились. Но в целом даже невысокий рост работал ей на пользу – привлекал внимание к щедрым формам. А если добавить к этому золотисто-каштановые тициановские волосы, васильково-голубые глаза и нежное лицо с россыпью веснушек, мисс Брайтмор выглядела как дрезденская статуэтка прошлого века. Пастушка, готовая обольстить путника за ближайшей изгородью. Да, Гриффина тянуло к ней, и он должен был отдавать себе в этом отчет, тем более что она будет жить в его доме.
Но как бы соблазнительно она ни выглядела, мисс Брайтмор была последней женщиной, с которой Гриффину захотелось бы связаться. Он не имел ни малейшего желания жениться или вступать в романтические отношения любого рода, особенно теперь, когда его давно вынашиваемый план покинуть Лондон был близок к осуществлению.
К счастью, все ее чары разрушало подозрительное выражение лица. Гриффин ей явно не понравился и не вызвал доверия. Об этом говорила ее напряженная поза – девушка сидела очень прямо на самом краешке дивана, словно готовилась в любой момент вскочить и бежать. Впрочем, с ним она была в полной безопасности, и Доминик, по всей видимости, в этом не сомневался. Гриффин защищал всех, кто был на его попечении. Защитит и мисс Брайтмор.
Она поставила чашку и устремила на хозяина дома неприязненный взгляд. Однако постаралась улыбнуться как можно вежливее.
– Мистер Стил, вы уверены, что не хотите чаю? Малыша не несут. Кажется, с этим вышла какая-то задержка.
Гриффин взглянул на серьезное лицо девушки и испытал непреодолимое желание поддразнить ее.
– Вероятно, Фелпса задержала в борделе Роуз. Она или еще не одета, или спит, и он не может вытащить ее из постели.
На самом деле Роуз спала в доме, и Гриффин не мог ее за это винить. Она бодрствовала всю ночь, прилегла только под утро, недавно встала и пошла в бордель, чтобы взять кое-какие личные вещи, оставив малыша под бдительным присмотром другой девушки.
Мисс Брайтмор поджала губы. До этого момента Гриффин не замечал, какие они у нее розовые и чувственные.
– Кто такая Роуз? – спросила она.
– Одна из шлюх, – улыбнувшись, ответил Гриффин. – Она нянчила ребенка, пока Доминик искал для него другую няню.
Доминик пробормотал себе под нос какое-то ругательство, но сдержался. Гриффин отметил, что он смотрит на мисс Брайтмор с выражением спокойного ожидания.
Джастин побледнела.
– Ребенок в борделе, – медленно проговорила она. – С одной из проституток.
Гриффин выпрямился и подался вперед, чтобы встретить ее взгляд.
– А кто еще, по-вашему, мог о нем позаботиться? Роуз сейчас кормит собственного ребенка – насколько мне известно, она как раз старается отнять его от груди, и любезно согласилась стать временной кормилицей и няней для нашего нежданного и незваного гостя. – Он добавил в голос нотку сарказма. – Вы, конечно, понимаете, что проститутки иногда беременеют, несмотря на все предосторожности.
Щеки мисс Брайтмор стали такими же розовыми, как ее пухлые губки. Покраснев, она как-то помолодела и стала такой хорошенькой, что Гриффин про себя выругался. Его обычно чрезвычайно раздражали краснеющие девицы. Но, как видно, из любого правила есть исключения.
