Призрачная будка - страница 3

На территории Скукотищи смех возбраняется. Улыбаться дозволено только в четверг после дождичка. Нарушители привлекаются к ответственности».

– Ладно, – сказал Мило. – Смеяться вам нельзя, думать тоже… Чем же вы тут занимаетесь?

– Да кое-чем, только чтобы ничем, и вообще всем, лишь бы чего не вышло, – объяснил следующий. – У нас уйма дел и очень плотный распорядок дня:

В 8:00 – подъём и утренняя зевота,

с 8:00 до 9:00 – витание в облаках,

с 9:00 до 9:30 – первый утренний мёртвый час,

с 9:30 до 10:30 – безделье и ничегонеделание,

с 10:30 до 11:30 – второй утренний мёртвый час,

с 11:30 до 12:00 – ожидание полдника,

с 13:00 до 14:00 – зевание по сторонам и подсчёт ворон,

с 14:00 до 14:30 – первый полуденный мёртвый час,

с 14:30 до 15:30 – откладывание на завтра того, что можно сделать сегодня,

с 15:30 до 16:00 – второй полуденный мёртвый час,

с 16:00 до 17:00 – предобеденное лежание на диване и плеванье в потолок,

с 18:00 до 19:00 – битьё баклуш,

с 19:00 до 20:00 – вечерний мёртвый час,

а потом до отбоя в 21:00 – свободное время, которое мы убиваем.

– Сам видишь, полениться да полодырничать, посачковать да резину потянуть, стенку подпереть да в носу поковырять – даже на это у нас времени не хватает, а если ещё отвлекаться на думанье и смех, мы вообще не успеем чего-нибудь не сделать.

– Вы хотите сказать: «что-нибудь сделать», – поправил Мило.

– Да нет же! – сердито воскликнул кто-то. – Нам обязательно нужно что-нибудь именно не сделать! А ты нам только мешаешь.

– Видите ли, – примирительно продолжил кто-то ещё, – ежедневно соблюдать такой жёсткий распорядок ротозейства – очень трудно и утомительно. Поэтому раз в неделю у нас бывает выходной, когда мы не делаем всё, что хотим. Сегодня как раз такой день. Давайте проведём его вместе!

«Почему бы и нет, – подумал Мило. – Дело привычное».

– А скажите-ка, – он зевнул, почти уже засыпая, – здесь что, все-все занимаются тем, что делают ничего?

– Все! Все! – ответили разом два ротозея. – Кроме… – и голоса их задрожали, – кроме ужасного часового. Он тут бродит, вынюхивает, не тратит ли кто время попусту. Очень неприятный тип.

– Часовой? А он кто?.. – начал было Мило, но его перебили испуганные вопли:

– Часовой! Часовой!

– Лёгок на помине!

– Вон он!

– Просыпайся кто может!

– Спасайся кто может!

Ротозеи с криком разбегались во все стороны и исчезали, а по дороге, вздымая пыль и захлёбываясь лаем, мчался пёс.

– Р-р-р-г-р-я-ф! – рявкнул пёс, всеми четырьмя лапами затормозив перед автомобильчиком. Бока у него ходили ходуном, он громко пыхтел.

Мило вытаращил глаза. Перед ним стоял большущий барбос: голова, хвост и лапы – самые обыкновенные, собачьи, зато вместо туловища – часы, а точнее – будильник, и будильник этот тикал.

– Чего это ты тут делаешь? – прорычал часовой пёс.

– Да ничего, просто убиваю время. – Мило развёл руками. – Видишь ли…

– Что? – взревел пёс так, что даже будильник сорвался в звон. – Ты убиваешь время? Тратить, транжирить, терять – это ужасно, а уж убивать… – И он содрогнулся от отвращения. – И всё же, – продолжил пёс, – как ты попал в Скукотищу? Куда ты направлялся?

– Я хотел добраться до Словаренции, а тут почему-то застрял. Может, ты мне поможешь?

– Я? Тебе? Сам себе помогай, – пролаял пёс, выключая звонок будильника задней левой лапой. – Надеюсь, ты ещё помнишь, как тут очутился?

– Ну, кажется, я только на минутку зазевался и не подумал…