– Да вы еще и глухой? – девушка сочувствующе вздохнула. Уверенно отстранившись, она, не оглядываясь, прямиком направилась к выходу. За ней послушными марионетками потопали два охранника, точно елки, наряженные висевшими в руках яркими пакетиками с покупками этой рыжей стервочки.
Максим с трудом заставил себя отвести взгляд от ее роскошной фигурки, развернуться и зайти в приглашающе распахнутые стеклянные двери.
Злость, раздражение… да чего там – бешенство, бурлившие в нем, вскоре прошли, отдаваясь в виске ноющей болью. Подумаешь! Может, она и впрямь местный псих? А чего тогда на психов обижаться?
Какой он купил костюм, Макс даже не понял, предоставив двум молоденьким девчонкам одеть его на их вкус. Он только попросил, чтобы цвет был черным, а больше его ничего и не волновало.
Хотя, наверное, волновало… Он пытался объяснить это волнение предстоящими похоронами и знакомством с родовым гнездом, но… оно поселилось где-то внутри, все больше не давая ему покоя. Точно он упустил что-то важное.
– Эй, братан! – спустившись на первый этаж, Макс подошел к охраннику, замершему у входных дверей. Лицо знакомое… кажется, он стоял тут, когда Максим заходил. – Не в курсе, куда пошла деваха в красном платье? Рыжая?
Тот скосил на посетителя глаза и вдруг обидно усмехнулся.
– Это не деваха. Это – Лиза, дочь Сергея Аристахова. Лучше, братан, на нее не облизывайся. К тому же у нее не все дома. С тех пор, как матушка разбилась. Уже года три. А может, и больше… Аристахов ее охраняет как зеницу ока!
Дочь Сергея Аристахова? Одного из двадцатки Форбс? Ух ты! Да уж…
Макс вышел на улицу. В голове не осталось ничего, кроме непечатных слов и корыстных мыслей. Вот на ком бы он женился! Плевать, что у нее не все в порядке с головой, зато красивая! Благодаря такому браку Максим стал бы королем! Но… где он и где она…
Вечером он напился, чтобы не думать о несовершенстве мира, и уснул на диване перед тихо бормочущем телевизором, и ему всю ночь снились эта рыжая девчонка и какая-то запредельная муть.
* * *
Ночь была живой, напоенной запахами и звуками. Где-то вдалеке заливался соловей, кукушка щедро отсчитывала годы припозднившемуся путнику, в траве распевали цикады и сверчки. В посеребренной воде купались крупные звезды, а лягушки вдоль берега тянули заунывные серенады. Варвара даже остановилась на мгновение, чтобы вдохнуть полной грудью сочный, наполненный благоуханием полевых цветов воздух.
Вроде обычная ночь, но на сердце у Вари было неспокойно, тягостно. Еще и Настасья всю дорогу молчала, словно онемела вдруг. Шла впереди, изредка оглядываясь: проверяла, не отстала ли от нее Варвара.
Луна вдруг спряталась за невесть откуда набежавшую тучу, а потом выплыла уже совсем другая: алая с желтой каймой, словно крови напившаяся упырица. И вокруг сразу наступила тишина, только плеск в реке, это лягушки в воду прятались. Настасья подхватила Варвару под локоток и почти волоком потащила к замаячившей впереди избе.
И ночь сразу перестала быть обычной. Словно с иконы краску соскоблили да под святым ликом бесовская рожа проявилась.
Из-за речки послышалось жалобное тявканье, перешедшее в протяжный вой. Варя вздрогнула и посмотрела на Настасью, которая озиралась по сторонам, что-то бормотала себе под нос. Варвара тоже огляделась. Гладь реки показалась ей багровой, вдруг почудилось, что и не вода вовсе течет меж берегов, а кровь. Девушка зажмурилась, а когда снова посмотрела в реку, наваждение пропало. Луна багряная заморочила, вот и привиделось бог весть что.
