После этого мы никогда не возвращались в ту комнату. Она была особым местом, и мы с Джорджем оставили ее в покое. И сам Локвуд ни разу больше не возвращался к разговору о своей сестре и не нашел ее фотографию, как обещал. О своих родителях он тоже ничего не рассказывал, упомянул только как-то раз, что особняк на Портленд-Роу, 35, достался ему по их завещанию. Таким образом, нам стало понятно, что и родители Локвуда тоже умерли, правда, неизвестно, при каких обстоятельствах. Но в целом и они, и Джессика оставались для нас загадкой, и связанные с молчаливой комнатой вопросы продолжали нарастать как снежный ком.
Конечно, я заставляла себя не мучиться этими вопросами и удовлетвориться тем, что уже смогла узнать. В любом случае, после того разговора я почувствовала себя еще ближе к Локвуду, чем прежде. Даже то немногое, что я узнала о его прошлом, было своего рода привилегией, проявлением доверия с его стороны. А сознание того, что Локвуд мне доверяет, в свою очередь согревало меня в напряженные моменты жизни, такие, как сейчас, например, когда мы с ним мчим на ночном такси по пустынным улицам Лондона. Кто знает, может быть, в одну из ночей, когда мы будем работать вместе, он вновь приоткроется и расскажет мне еще больше о себе и своем прошлом…
Машина резко затормозила. Мы с Локвудом по инерции качнулись вперед. Улица перед нами оказалась запруженной людьми.
Шофер негромко выругался, а затем сказал:
– Прошу прощения, мистер Локвуд, дорога перекрыта. Агенты теперь повсюду.
– Нет проблем, – ответил Локвуд, берясь за ручку дверцы. – Это как раз то, что мне нужно.
Прежде чем я успела отреагировать, прежде чем такси полностью остановилось, он уже успел выскочить и теперь шел по улице.
6
Наш путь в Уайтчепел лежал через центр города. Сейчас мы были на Трафальгарской площади. Выбравшись из такси, я увидела собравшуюся у подножия колонны Нельсона толпу, освещенную ослепительно-белыми лучами многочисленных призрак-ламп. Это были обычные горожане – редкая картина после наступления темноты. Некоторые из них держали в руках плакаты. С самодельной трибуны, сменяя друг друга, выступали ораторы. О чем они говорили, я не разобрала, да и не прислушивалась. С внешней стороны на некотором отдалении толпу окружали полицейские и офицеры из ДЕПИК. Перед ними, частично сливаясь с толпой, стояло множество агентов-парапсихологов: очевидно, они охраняли горожан от возможного появления Гостей. Агенты-оперативники были в разноцветных форменных куртках, по которым легко можно было понять, откуда они. Здесь виднелись серебристые куртки сотрудников агентства «Фиттис», темно-красные («Ротвелл»), канареечно-желтые («Тэмуорт»), зеленые («Гримбл») и еще много разных. Сбоку был припаркован фургон ДЕПИК, в котором раздавали горячий чай и кофе. Неподалеку от него стояло еще много фургонов и такси.
Локвуд стремительно пересек площадь. Я поспешила за ним.
Я не знаю, как правильно назвать большую группу парапсихологов-оперативников, – может быть, стаей. Или сворой. Короче говоря, такие разноцветные кучки оперативников стояли, с неприязнью посматривая на своих конкурентов, нарочито громко переговариваясь друг с другом и натужно смеясь. Самые маленькие из них – дети лет семи-восьми – пили чай и строили друг другу рожицы. Агенты постарше переминались с ноги на ногу, переходили с места на место, показывали неприличные жесты соперникам прямо под носом у своих взрослых руководителей. Руководители же делали вид, что ничего не замечают. Агенты горделиво выпячивали грудь и поблескивали в свете призрак-ламп своими рапирами. Воздух трещал от переполнявшей его ненависти и презрения друг к другу.
