Призрак-40-2242. Литературный сборник - страница 4

– Дык, – начал дед смущенно, – было у меня полста соток. Вроде и много, а я с измальства к работе приучен, управлялся. А тут, вишь, – реформа, туды её в кочерыжку, почали урезать. Вот и взрезали пологорода. И чё? Ни себе, ни людям. Заросло всё.

– Мудрость вождей безгранична и не нам, Петрович, их судить. Задумано было почти гениально, но… А что в сарае так тревожно булькает? – сменил офицер тему. – И запахи до боли знакомые. Я даже начал испытывать давно забытое волнение. Что там?

– Ну, чё… Чушка, куры. Антересно? Ничего там нет!

– Да? – повернулся лейтенант к деду.

– Да, – упавшим голосом буркнул Афанасий.

– Ну и ладно, – неожиданно согласился лейтенант. – Я просто так спросил.

– Ага, – Афанасий облегченно вздохнул.

– Всё, товарищ лейтенант, – доложил Марченко.

Всё так всё… Свободны бойцы, спасибо.

Солдаты ушли, а Петрович, оставшись один на один с жильцом, как – то оробел. Лейтенант не был похож ни на одного из квартировавших у него офицеров. Во – первых, он не предложил «обмыть» новое жильё, во – вторых, вроде, и говорил с дедом на равных, но уже от одного взгляда лейтенанта Афанасия подмывало вытянуться и отдать честь. Было и, в-третьих, и, в-четвертых, но во всех чувствах дед ещё до конца не разобрался, а потому кашлянул, но офицер опять его опередил:

За околицей слажено пел девичий хор и не хор даже, а так – девичьи посиделки:

«Ой, цветет калина,

В поле, у ручья…»

– Хорошо поют… Здорово, правда? – спросил лейтенант

– Да что б их разорвало! – в досаде сказал дед Афанасий. – Спать не дают, кожный вечер воют.

– Петрович, ну, хорошо же поют!.. На два голоса… Ах, черт, заслушаешься…

– Наслухаешься ещё… – сказал Афанасий.

За околицей слышен девичий визг, какие – то крики и чей‑то хриплый голос, «включенный» на всю мощь.

Вот получим диплом,

Хильнем в деревню.

Будем трактором там

Пахать мы землю.

– Стиляги пришкандыбали, – пробурчал дед Афанасий из коридора. Анжинер с механиком. Городскую песню завели… Тьфу!

– Неужели инженер? – засомневался лейтенант, подрагивая от смеха.

– А кто же ещё? Он у нас один на гитаре грае. Хлопцы просто брынькают, а он грае. Так что интересно… Как почнет пальцами по струнам шкрябать – душу выворачивает, а, как вечер – дурака валяет. Вот чо так?

– Чужая душа – потемки, – не стал развивать тему лейтенант, – не знаю.

– То – то и оно… В потемках легче девок щупать.

– Ну-у, Петрович… Пошли в дом. Завтра вставать рано.

Хрупок сон старого человека, недолог. Молодого поди дотолкайся, а пожилой – чуть заиграла зорька – уже на ногах. Особенно в селе да ещё при хозяйстве.

В шесть утра Афанасий проснулся, кряхтя, обул кирзовые сапоги и удивленно уставился на дверь жильца. Она была раскрыта. Постель аккуратно прибрана, а где же сам?.. С аэродрома доносился гул двигателей. Село просыпалось.

– М – м–да-а-а, – промычал Афанасий и потер небритый подбородок, – дела, однако.

Дед покормил живность: кабанчика, кур и козу Машка, сходил, проверил, как чувствует себя «анжинерное сооружение», тоскливо поглядел на огород – и на кой мне столько картошки одному… поставил на керогаз чайник. Грохнула калитка, и показался взмыленный лейтенант. Дед удивления не показал, спросил равнодушно:

– Далече носило?

– До со – сед – не – го се – ла, уф! – выдохнул лейтенант.

– Хе! – сказал дед. – Мастак ты врать, паря. Туды – сюды – двадцать километров.

– Да, – подтвердил лейтенант, – я по километровым столбам проверял. Ровно десять, если в один конец.