Как не странно уснул я быстро, а проснулся от того, что надо мной склонился бомж, пытаясь стянуть с меня тряпку- галстук. Это не просто тряпица, а новация, коснувшаяся и мира призраков. Если он на нас, то Кузьмич видит, где мы. Если нас в них нет, то он тут же поднимет тревогу и нас все равно найдут или сдадут черти, а если они на чем то… Например завязаны на камне, то нас нет, но мы вроде, но нас нет, но никто и не подумает нас хватиться – философствовал он, делая свое черное дело. Затем он поднес ладонь к стене и мы оба оказались на улице. Наконец то узнав имя бомжа, довольно красивое, Иннокентий, я подумал о том, что обязательно влипну с ним еще во что то…
Возле уже закрытого метро, где настоящие пару бомжей устроили ночлег прямо на асфальте, стояла одиноко такси и старенькая Волга с тройкой «ночных бабочек» На месте, где когда то был табачный киоск пьяная малолетка предлагала себя бесплатно за символическую плату, бутылочку вина. Запоздалые прохожие спешили на электричку, а на месте снесенных торговых павильонов соображала на троих алкашня, клянча волку у водителей, с которыми был напряг. Несколько таджиков собирали мусор в целлофановые мешки и подметали возле остановок, на лавочках которых, созерцая луну, о чем то оживленно беседовали черти, озираясь и опасаясь, что при свете уличных фонарей их увидят люди. Иннокентий робко подошел к одному из них, а потом долго расшаркиваясь перед ним, вернулся ко мне с двумя, как мне показалось стеклянными палочками. Отломай сантиметра два с каждого края, чтоб не заразиться жестокостью сразу и ешь, сказал он протягивая мне угощение чертей. Не знаю почему, но мне сильно захотелось это попробовать. Эффект был неожиданный! Это как выпить хорошего ликёра и закусить манго! Из тела исчезла аморфность, оно стало упругим и видимым, в голове шумело и трещало. Все стало в радужном свете. Мой бомж запустил руку в щиток одного из уличных фонарей и достал оттуда солидную пачку денег. Махая мне рукой он прыгнул в такси и заорал: Сынок, не опаздывай!
За такие деньги, что Иннокентий показал таксисту-азеру, тот готов был потерпеть зловоние в салоне и слегка морщась и постоянно оборачиваясь на меня, он молча довез нас до Бирюлево-Товарной и продал бутылку водки.
В длинном полутемном переходе к перонам электричек с выходом на угол Медынской никого кроме двух сотрудников полиции не было. У уже не работающих касс бабулька торговала пирожками. Иннокентий поинтересовался: А нет ли у нее Нарзанчику. И услышав, что есть купил бутылочку.
Открыв ее он протянул мне и велел выпить половину. Я пил и эта вода лилась из меня на асфальт. Потом выпил бомж и мы стали снова невидимы. Иннокентий свистнул и из кустов покачиваясь вышел, просвечивающийся насквозь, голый гномик в одном странном чепчике на голове. Вручив гордо бутылку водки ломовому алкоголику бомж иронично спросил: А где же штанишки, ботиночки и рубашечка, Феденька! Пропил?
Хозяева – звери! Мать их. Ик-ик! Ппропиолили! Оставил в ванной, стирался я! Сушить повесил! Ой, вы бы знали, что мне стоило до сушилки добраться. …А у них там мох… Мах… Мох.. охровое полотенце висело. Продали соседям! А те на помойку выкинули! А, Федя! Федя интеллигент! Он даже за своим на помойку не полезет!… Иннокентий решил закончить длинный монолог пьяного коротышки и урезонил его лишь одной фразой: Нам бы отдохнуть Федор, а не поговорить?
