Шурка успела поставить опустошенное ведро на место, прежде чем услышала, как открывается входная дверь.
– На этой, как ты выражаешься, фигне говорится, что драконья раса хочет землю захватить! – басил Макс, разуваясь у порога. —И это не шуточные истории, пойми.
– Ага, бабка надвое сказала… – критично заметил Герман и увидел Шуру. – А ты что не в школе?
– Уроков нет.
Герман подошел к ней ближе и недоверчиво прищурился.
– Так уж и нет? Ты что, мылась жидкостью для полов?
– Нет! – Шура решила поскорее уйти, пока он не начал ее допрашивать, но было уже поздно. Он не дал ей пройти.
– А чего тогда от тебя сиренью пахнет? Это новый способ показать всем, что ты чистая?
Шуру бросило в жар. Ей, когда делала уборку, представлялось, что все будет не так. Сюжет был более банален. Он войдет в ее комнату и не заметит пыли. Вообще ничего не заметит, как будто так и надо. А может, скажет: «Странно, в этот раз убираться не нужно» – и все! А тут пристал, словно репейник!
Шура, вся красная, с досадой ответила:
– Убиралась я!
– Что-что? – переспросил Герман.
– Да уйди уже!
Шура пробралась под его рукой и открыла дверь в спальню. Но закрыть ее за собой не смогла – Герман подставил ногу.
– Откуда эти неожиданные приступы чистоты?
– Иди, куда шел! – с силой попыталась Шура закрыть дверь.
– Нет, почему?
– Да Кузенко она ждет, что тут непонятного?! – не выдержал Макс. – Переодевайся, мы на тренировку опаздываем.
Макс стоял у порога и смотрел в телефон. Его слова сразили Шурку наповал. Она только сейчас поняла, как все нелепо выглядит. Она пытается идти на мир с Германом, при этом раздражая его своими «типа встречами» с женихом, хотя сейчас отношение Германа действительно потеплело! Шурка хотела крикнуть на Макса, чтоб заткнулся, пока ему рот не забетонировали, и больше не лез не в свои дела, но Герман все сделал за нее.
– Она? В мою комнату —Кузенко? —рявкнул он. – Сейчас же собирайся, едешь на стадион вместе с нами.
Герман сам так хлопнул дверью, что Шура сжалась. Вот и все. Помирились. Шура решила, что завтра в срочном порядке отменяет их с Кузенко соглашение, пока теплится хоть какая-то надежда… Тем более, она пригласила Германа на концерт.
Ах, концерт! Шура снова вспомнила, что хочет выглядеть для него по-другому. Более светлой, такой, какой бы она ему понравилась.
Может, попробовать сейчас?
Шура открыла шкаф. Ничего светлого в нем не было. Разве что одна футболка с длинным рукавом, которую она выиграла год назад, но так и не надела – белого цвета с эмблемой школы на груди. Шура ее сразу нацепила и поняла, что сильно похудела с того года. Футболка на ней мешковато висела. Шурка стерла темную помаду и смыла черную обводку глаз. Она не успела снова накрасить ресницы, как дверь открыл Герман:
– На выход! – протрубил он.
– Стучаться надо! – разозлилась Шура, и кинула в него готической косметичкой. Герман увернулся и схватил ее за запястье, потащив в коридор.
– Можешь не мазаться гуталином, красивее все равно не станешь. И от белого ярче не будешь. Зря стараешься! На стадионе никто тебя не увидит, и Кузенко не сможет оценить.
– Да подожди ты! – вырывалась Шура. – Я учебники возьму. Хотя бы уроки сделаю.
Герман подозрительно окинул ее взглядом.
– Я сам.
Через несколько минут Шура уже ехала за город на стадион, где проводились городские гонки и тренировки. На Шуриных коленях лежали книги, тетради и ручка. Сложить все это в пакет или рюкзак Герман не додумался. Шура смотрела в окно и видела, как медленно засыпает природа. Погода становилась все пасмурней и дождливей день ото дня, а солнце светило меньше. Словно и осень замечала, что в жизнь вползает тревога, и пыталась спрятаться от нее.
