Сегодня рабочий день директора фонда складывался удачно. Еще до обеда трое его служащих привезли своему шефу документ, поднявший ему настроение и суливший немалую прибыль. Положив бумагу перед собой на полированную столешницу, Ибрагим снял трубку и набрал номер.
– Все, бля, в порядке, Мака. Можешь приезжать.
Не прошло и часа, как Мака сидела в директорском кабинете и внимательно рассматривала бумагу. Документ имел печать жилищного департамента Москвы и подпись ее начальника.
– Молодец, Ибрагим. Сколько?
– Полтинник, бля, как и договорились.
Посетительница вынула из сумочки мобильный телефон и, сказав в трубку два слова, убрала обратно. Через минуту в дверь кабинета вошел молодой человек с кейсом в руке. Молча приблизившись к Казиеву, раскрыл кейс, вынул перевязанную резинкой пачку сто долларовых купюр и выложил на стол.
– Свободен, – бросила ему Мака и дождалась, когда молодой человек удалится.
– Что-нибудь еще? – Улыбнулся Казиев, скидывая деньги в приоткрытый ящик стола.
– Есть одно дело, – сообщила посетительница, доставая из сумки сигареты.
Казиев щелкнул зажигалкой:
– Выкладывай. Что в наших силах, все, бля, сделаем.
Мака с удовольствием затянулась и выдержала паузу:
– Хочу баллотироваться в Государственную Думу.
Ибрагим долго и весело смеялся. Мака стряхнула пепел и, не мигая, смотрела на веселившегося бандита. Когда он немного успокоился и носовым платком промокнул набежавшую слезу, спросила:
– Ты меня понял?
– Хули не понять?! Неприкосновенности, бля, захотела?
Теперь расхохоталась Мака. Смеялась долго. Внезапно лицо ее стало серьезным:
– Дурак.
Казиев покраснел, наливаясь гневом:
– Что ты сказала?
– Дурак, я сказала, – спокойно повторила она и затушила сигарету: – Сидя в Думе лучше видно, что еще можно прикупить в стране. Хочу немного заработать и предлагаю тебе поучаствовать.
При словах “заработать” Казиев тут же успокоился, а предложение поучаствовать вызвало у него добрую улыбку:
– Хули я должен делать?
– Возглавить мой избирательный штаб.
Бандит почесал затылок:
– Бегать, бля, много придется…
– Бегать не надо. Подключишь своих шестерок. Чем больше, тем лучше.
– Помозгуем, госпожа депутат.
– Вот и помозгуй.
– А скажи, был бы жив Кащей, ты бы ко мне, бля, с этим пришла?
– А был бы жив Алехан, ты бы сидел в этом кресле?
– Не трогай, бля, память брата. До сих пор не врубился, кто же его шлепнул… Думаю, теперь никогда, бля, не узнаю.
Мака загадочно улыбнулась:
– Не зарекайся, еще не вечер.
– За брата, блядь, Алехана, клянусь тебе, женщина, если выплывет имя гада, из-под земли вытащу, порежу на мелкие кусочки и опять на хер в землю зарою.
Она согласилась:
– Хорошо, зароешь. – И поднялась с кресла: – Ну хватит, мне пора. При следующей встрече обговорим детали.
– Начинать такую игру, бля, нужны большие деньги, – задумчиво произнес директор некоммерческого фонда.
– Деньги найду. Твое дело грамотно провести избирательную компанию.
– Никогда, бля, не занимался подобной лабудой…
– Ты же доктор философских наук, вот и оправдывай ученую степень, – посоветовала Мака, направляясь к двери.
Казиев проводил ее до машины, галантно усадил в Мерседес и долго смотрел вслед удаляющейся иномарке. Черный лимузин, принадлежавший когда-то Кащееву, он хорошо помнил. Вернувшись в свой кабинет, открыл ящик стола и внимательно пересчитал доллары. Удостоверившись, что не обманут, вытащил из бара бутылку водки, выпил четверть прямо из горлышка, поморщился и нажал кнопку. Секретарь директора с татуировкой на шее почтительно замер на пороге.
