В трубке повисла тишина, Ваня недоверчиво улыбнулся своему отражению в зеркале стенного шкафа.
– Бублик, ты сейчас шутишь? Не смешно.
– Нет, Ванятко. Тут не до шуток! Я сам лично труп видел. Он ведь непристёгнутый ехал, и сразу… на месте… ещё до приезда скорой! Я ведь чего к тебе в больницу и ходил. Ты мне скажи, он что в твоей машине делал-то?! Вы о чём говорили? Он что-нибудь про Столыпко рассказывал?
– Нет, ничего, – глухо отозвался Ваня, всё ещё не веря услышанному. – А кто сейчас его дело ведёт?
– Дело Столыпко? Следователь Рябинин взял.
– Нет, я говорю о деле Здравина. Кто расследует его гибель?
– Так ведь там у вас вроде несчастный… Гаишники сказали, на повороте занесло, ты с управлением не справился, вот и выкинуло. Там же такое раз в месяц случается. Или… или что-то другое было?
– Нет-нет, – поспешно ответил Ваня. – Слушай, что-то мне нехорошо сейчас. Ты не возражаешь, если я позже перезвоню?
– Да, конечно, Ванятко! Звони, когда будет удобно! Может, встретимся как-нибудь? Кофе попьем по-приятельски? – Бубликов явно чувствовал, что Ваня чего-то недоговаривает, и хотел поживиться информацией за счёт молодого коллеги.
– Созвонимся, Стёп, – кивнул Ваня и положил трубку.
Ваня действительно почувствовал себя нехорошо – голова кружилась, ноги предательски подкашивались. Он опёрся руками о стол и ещё раз взглянул на своё отражение.
– Неужели галлюцинации? И в больнице, и в машине скорой помощи? – задал сам себе вопрос Ваня и сам же ответил: – Нет, не может быть… Бублик прикололся! Развёл меня, а я и поверил!
Ваня выглянул в гостиную, она же была и спальней Веры Николаевны. Матери в комнате не было. Ваня прошёл на маленькую кухоньку и застал её за подготовкой сладкого сюрприза. Вера Николаевна нарезала аппетитный черёмуховый торт, Ванин любимый, кстати.
– А вот и ты, Ванечка! – обрадовалась она. – Как раз собиралась тебя звать. Та-дам! Твой любимый тортик! С возвращением домой, сынок!
– Спасибо, мам.
– Кауровы хотели вечером прийти, – продолжала довольная Вера Николаевна, разливая чай. – Но я сказала, что не сегодня. Тебе отдохнуть надо, расслабиться, да и Виктор Михайлович настоятельно рекомендовал покой и тишину, так что обойдёмся без гостей. Правда?
– Угу, – промычал Ваня, пережёвывая кусок торта, и, возвращаясь мыслями к незваным гостям, задал мучащий его вопрос: – Ма, а в больнице меня кто-нибудь навещал?
– Дай подумать… Бубликов Степан приходил, но его к тебе не пустили, ты ещё разговаривать не мог. Девочки из газеты звонили на домашний, я тебе вроде передавала от них привет. Пытался прорваться гаишник – про аварию хотел поговорить, но Виктор Михайлович его не пустил, сказал, что тебе волноваться вредно. Ой, какой он замечательный человек, этот Виктор Михайлович! Так хорошо…
– Ма, а Здравин? – перебил восторженную речь Ваня.
– Что Здравин? – опешила Вера Николаевна.
– Ну, что с ним? – осторожно спросил Ваня, не решаясь говорить матери, что видел следователя в больнице.
– Я думала, ты знаешь, – пролепетала та расстроенным голосом. – Он погиб тогда… Его на Старом Невербинском кладбище похоронили.
Кусок сочного торта глухо шмякнулся на чайное блюдце. Пытаясь скрыть от матери замешательство, Ваня и в этот раз сослался на плохое самочувствие. Он поблагодарил Веру Николаевну за сюрприз и поспешно ушёл к себе в комнату.
Ваня лежал на кровати и старался вспомнить подробности своего странного видения, чтобы убедиться, что это действительно была галлюцинация, когда в дверь позвонили. Спустя несколько минут в комнату вошёл доктор Айболит. Это мама, обеспокоенная Ваниным здоровьем, связалась с замечательным Виктором Михайловичем, а тот изъявил желание лично проведать больного.
