Как только стало ясно, что окончательная сборка «России» будет производиться на орбите и без живых монтажников-космонавтов обойтись не получится, Олег Черней подал рапорт о зачислении.
- Куда-куда? – удивлённо задрал брови начальник Центра подготовки космонавтов Пётр Игнатьевич Ригерт, когда он лично вручил ему бумагу в его же кабинете.
- В команду монтажников, а затем испытателей межпланетного корабля «Россия», - чётко ответил Олег. – Прошу зачислить. А то знаю я, как это бывает. Не успеешь пятьдесят грамм выпить, а места уже заняты.
- С пьянством мы боремся… - машинально ответил начальник, не отрывая глаз от рапорта. – Что? Тьфу на тебя, при чём здесь пятьдесят грамм?!
- Шутка, - пояснил Олег. – Вы, главное, поставьте положительную резолюцию, а дальше я сам.
- Упёртый, да? – поднял на Олега глаза начальник.
- Ага, - согласился тот. – Вы же знаете.
- Что с тобой делать, - вздохнул Пётр Игнатьевич. – Может, ты и прав. Эх, будь я помоложе…
Он опять вздохнул, подумал, затем стремительно черканул на рапорте «Не возражаю», расписался, поставил печать и протянул бумагу Олегу:
- Файл мне послал?
- Обижаете. Проверьте.
Начальник проверил:
- Ага, вижу. Молодец. Тогда удачи.
- Спасибо.
Как показали дальнейшие события, Олег, действительно, оказался прав. Вероятно, сработали сразу несколько факторов: его личная инициатива, его же безупречный послужной список, положительная резолюция начальника Центра подготовки и фортуна. Последняя, впрочем, часто становится на сторону человека, умеющего вовремя приманить её смелостью, решительностью и, главное, верой. В её, фортуны, правильный выбор и непогрешимость.
Так и случилось, что, когда дошло до дела, лётчик-космонавт России Олег Геннадиевич Черней (тридцать один год, холост, не был, не состоял, не участвовал, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» IV и III степени) оказался одним из первых в списке возможных кандидатов. Дальше всё зависело только от него, и он не упустил свой шанс.
В наушнике негромко пискнуло. И тут же мягкий женский голос произнёс:
- Олег, рубка на связи.
Голос принадлежал ИИ Василиса - искусственному интеллекту, созданному специально для задач МПК «Россия» на базе квантового бортового компьютера последнего поколения. Тоже созданного специально для «России». Русские монтажники немедленно дали уникальному продукту IT-технологий кличку Василиса (по аналогии с персонажем русских сказок Василисой Премудрой), которая – кто бы сомневался! - прилипла намертво и со временем превратилась в имя.
Что касается рубки, то изначально, ещё в чертежах, она называлась ЦПУ – центральный пункт управления, по аналогии с ЦПУ Международной космической станции. Однако по мере того, как корабль рос, официальное название постепенно исчезло из употребления и превратилось сначала в «рубка управления», а затем, когда некто из высокого начальства ворчливо заметил, что «такое название предполагает наличие и какой-то другой рубки, например, боевой», стало просто «рубка».
Кое-кто, охваченный военно-морским энтузиазмом, попытался пойти дальше и внедрить такие древние и специфические термины, как «бак», «ют», «шкафут» и некоторые другие, но был вовремя остановлен и подвергнут суровой, но справедливой товарищеской критике. Так что передняя часть корабля без затей называлась «носом», задняя – «кормой», а центральная – «миделем».
Олег докрутил винт на четверть оборота (он был занят установкой дополнительного оборудования на носу корабля), аккуратно оставил отвёртку плавать в воздухе (по инструкции её нужно было закрепить в специальном гнезде на монтажном поясе, но инструкциям досконально следуют только салаги), коснулся пальцем уха:
