Призраки летнего сада - страница 7

Из дневника Лёсика

22.02.199… г.

Вот уже третий день, как я по-настоящему счастлив! Просыпаюсь утром, вижу сиреневые шторы и понимаю, что я у Светы. И впереди – только я и ты, да только я и ты, да ты и я… только мы с тобой, да только мы с тобой, да мы с тобой… Эту песню Света постоянно мурлыкает. Но что поражает! Последнее время я слышал её многократно: в фильме, что шёл вчера по телеку, и в машине, когда Света возила меня на рентген. Как будто весь мир знает про нас!

24.02.199…

Вчера ночью произошло что-то невероятное. Меня разбудили голоса: на кухне явно ссорились. Мне показалось… нет, я точно услышал: «Да мне плевать на твой возраст, и на свой тоже!». Но что самое странное, это было произнесено знакомым голосом, только чьим – не вспомнить! Поначалу зарылся в подушки, чтобы не подслушивать, и даже вновь закемарил, но тут услышал сдавленный крик и соскочил с дивана. Добравшись до кухонной двери, долгую минуту стоял с колотящимся сердцем, потом всё же решился и заглянул в приоткрытую дверь.

Кухня была освещена множеством свечей, от которых исходила духота и марево. Любимое Светино кресло, выдвинутое на середину и заваленное какими-то тряпками – я разглядел халат Джорджа, его банное полотенце – стояло спинкой к двери, я видел только выставленное колено. Белёсо-голое. Женское. Светино. А на колене – голова с длинными растрёпанными волосами.

Я резко отпрянул, голова дёрнулась, развернулась ко мне лицом, и хотя спутанные волосы закрывали глаза, рот с ассиметричной улыбкой проступал чётко. Губы складывали слова, но я их не слышал – мне заложило уши, в висках стучало, на лбу выступил холодный пот, ручейками бежал по шее, груди. Кухня накренилась, и вдруг всё провалилось, погасло, будто выдернули из розетки.

Когда мир проявился знакомыми предметами, я обнаружил, что лежу на диване. Встал, обошёл все закоулки – никого нет. И никаких следов ночного события, только пустые подсвечники с потёками воска.

Я совсем уже вознамерился убраться из квартиры – не хотелось ни с кем встречаться – как замок входной двери щёлкнул, и на пороге возникла Света с букетом жёлтых хризантем. Света прошла к столу, стала пристраивать в вазу цветы. Я глядел, не отрываясь, и понимание чего-то свершившегося повергло меня в покорное бездействие. Как будто всё уже решено, и мне не о чем волноваться, не о чем жалеть. Да ведь меня больше нет, теперь кто-то другой распоряжается моим телом, поступками. Я должен, просто обязан ей всё рассказать. Иначе она будет думать, что я такой… Сбиваясь и путаясь, поведал Свете о своей двойственности, как до поры держал всё под контролем, а теперь побеждён и больше ни в чём не уверен.

Я не знаю, что это было, я не помню, выговаривал я непослушными губами, а Света гладила меня по голове как маленького и только повторяла: не волнуйся, всё утрясётся. Ты мне веришь? Ты не бросишь меня? – спрашивал я и тут же понимал, что не произнёс ни слова, лишь мычал, обливаясь сладкими, лёгкими слезами.

Отъезд Светы с Ваничем в Штаты стал для Лёсика той судьбоносной вехой, от которой отсчитывают года и события, добавляя: это было года за два до… или мы сделали ремонт сразу после… Особенно мучительным стал последний день. Накануне Лёсик, видимо, простыл, или накатила сезонная аллергия. Нахохленный, со слезящимися глазами сидел на большом диване, односложно отвечая Джорджу, но больше молчал.