Каждое лето Вадим приезжал в село на каникулы. Здесь у него было три близких друга: Бато Батуев, Генка Пыжов и Шура Капко. Последнего ребята между собой называли ласково – Caшкo.
Сашко, как и Вадим, жил в Чите, а погостить приезжал к деду, Василию Дормидонтовичу Капко, глубокому старику, недавно встретившему своё 90-летие! Односельчане Капко относились к нему с подозрением, но с почтением. Самый старый житель Александровки сохранил до преклонных лет отменное здоровье и ясную память.
Поход четверых друзей в окутанный легендами Медвежий Сивер уже был под угрозой: Сашко всё не приезжал, хотя обещался быть ещё вчера. Уж и рюкзаки стояли наготове. И вот тебе на! Едет Иванна. Не потащишь же девчонку с собой в тайгу!
Глава 6. Разговор в беседке
День выдался на редкость знойным, дорожная пыль раскалилась, как на сковородке, жгла босые ноги. Вадим шёл купаться на Ингоду. Впереди весело семенила Нуби, его овчарка. В самой середине огорода, в кустах черёмухи, располагалась беседка, сплошь увитая плетями хмеля и полевого вьюнка. Нуби приветственно залаяла и скрылась внутри.
«Так вот где дядя Ваня! Наверное, отдыхает после обеда», – подумал Вадим и решил заглянуть на секунду, чтобы предупредить дядю о походе на речку. Приблизившись, он услышал неторопливый говор. Бесшумно переступая через картофельную ботву, Вадим пробрался поближе. За столом сидели двое.
– Он там не один был, – говорил дядя Ваня, разглядывая фотографию и поглаживая морду Нуби, лежащую у него на коленях. – Боюсь ошибиться, но похож. Вот если бы снимок в рост!
– Найдём и в рост, – убеждённо сказал незнакомец. – Если потребуется, и рентгеновский снимок представим, и анализ крови.
Дядя Ваня усмехнулся.
– Да уж, само собой.
Он снова вгляделся в фотографию. С неё смотрел приятный, немолодой уже мужчина. В его внешности не было ничего примечательного.
– Я правда боюсь ошибиться, но чувствую, что помню эти глаза: кровь леденеет!
Помолчали.
– Коля его должен знать, – осенило дядю Ваню, – Коля из тех мест!
– Кто это?
– Мой фронтовой друг, – улыбнулся он. – Правда, я почти на десять лет его старше. Но к старости люди как бы внешне выравниваются в возрасте. Мне ведь уже без году семьдесят пять, – словно спохватившись, вставил дядя Ваня. – Николай Остапович Берёзко, – с какой-то особой теплотой в голосе произнёс он. – Известный учёный-биолог родом с Украины. Может быть, слышали? Нет? Конечно, всех учёных знать невозможно! Он сейчас – фигура. А тогда, в сорок первом, мальчонка был: маленький, тщедушный.
– И ваше знакомство с Колей, э-э-э, с Николаем Остаповичем, – поправился незнакомец, – как-то связывается и с ним? – он кивнул на фотографию.
– Напрямую.
– А не могли бы вы об этом рассказать? Да нет! Я даже очень прошу вас рассказать. Вы уж извините, просто необходимо.
– Долгий, пожалуй, рассказ-то будет.
– Время у меня есть, Иван Иванович.
– Ну, так и быть, – дядя Ваня выпил квасу и глубоко вздохнул.
– Я служил в разведывательной роте танкового корпуса. Однажды под деревенькой Зозуля, это в Украине, мы нарвались на немецкую засаду. Силы были неравными. Мы отходили. И тут меня накрыло вражеской миной. Очнулся – темно кругом, холодно. Плечо болит. Оказалось – осколком его, навылет. В голове звон. Чувствую, кто-то меня по щеке треплет.
– Дядько! Дядько! Вы живы?
Открыл глаза пошире, вижу – мальчонка.
– Где я? – спрашиваю.
