Призраки урочища страха - страница 37

Он, удобно утроившись в кресле, внимательно слушал ее неторопливую самоуверенную речь, хорошо сдобренную злым юмором, и угрюмо рассматривал фотографии.

Им овладело тяжелое, почти злобное волнение. Их множества фактов и фактиков, из всех этих слухов и сплетен, тайных и явных доносов все четче пририсовывался в мозгу начальника Вальцовского РОВД глухой таежный поселок с очень советским названием Комсомольск.

– Тамара Федоровна, участковым у нас в Комсомольске Федоров, кажется, Алексей Николаевич?

– Да, Башир Омарович, – с почтительной деликатностью кивнула она головой, – Алексей Николаевич здесь, я просила его подождать в приемной, но по интересующему вас вопросу он ничего не знает. Когда того мужчину нашли, он был в отпуске.

Башир Омарович с интересом взглянул на секретаршу, Он был заинтригован.

Есть ли что-нибудь в его районе, что проскользнуло мимо пристального внимания его секретарши? А соседи – то как там оказались, не их район?

– Этого я не знаю. Им позвонили, попросили помочь. До нас дозвониться не могли, не было с поселком связи.

Баширов вспомнил ледяные глаза банкира. Да, похоже, здесь задействована вся милиция области. И не только милиция, но толку пока нет. Одни трупы, из которых один совсем свежий.

Придя домой, Тамара Федоровна долго не могла успокоиться. Ни контрастный душ, ни поход в салон красоты ни пробежка по магазинам – все стандартные меры, принимаемые ею от всех видов стрессов, не помогали. Наоборот, гнетущее беспокойство усиливалось, острое чувство дискомфорта не проходило. Подумав немого, она даже позволила себе кусок орехового торта, обильно пропитанного тающим во рту белоснежным кремом.

Через несколько минут, надев белое кашемировое пальто, стоившее целое состояние, она уже ехала в своем известном всем гаишникам черном джипе в сторону областного центра. Озабоченные стражи дорожного порядка только в затылках почесывали, когда ее машина на предельной скорости неслась мимо всех постов ГИБДД.

Вернулась она поздно вечером, без сил упала в мягкое кресло-качалку, упорно смотрела перед собой отстраненными пустыми глазами, затем потянулась к телефону.

– Это я, – негромко сказала она.

На другом конце молчали.

– Пора заплатить долг, – она слушала тяжелое неровное дыхание человека по ту сторон провода.

Представив его скованное страхом и напряжением тело, она слабо усмехнулась, сказала еще несколько слов, и, не ожидая ответа, положила трубку. Затем она бессильно опрокинулась на подушку дивана и уснула тяжелым, похожим на обморок сном.

Проводив комсомольского участкового, Башир Омарович еще успел вскипятить кофе, выпить рюмку коньяку, припрятанную им для таких случаев. Когда он уже садился в машину ехать домой, позвонили на сотовый. Спокойный, глуховатый с картавиной голос прокричал в трубку, что начальника РОВД будут ждать на известной ему даче в воскресенье вечером по интересующему его вопросу.

– Приезжайте один, – предупредил голос, – иначе разговора не будет. И абонент отключился. Напрасно Баширов орал в замолчавший телефон, спрашивая, кто говорит, на какой даче, в какое воскресенье и когда именно вечером.

Сумерки быстро наплывали на лес, деревья нахмурились, помрачнели, светлое небо стало глубоким и синим, из оврагов полезла колыхающаяся тьма. Машина Башира Омаровича быстро катилась по узкой и неухоженной лесной дороге к даче Тамары Федоровны. Никогда не был храбрецом начальник Вальцовского РОВД и, кстати, в глубине души не считал храбрость и отвагу такими уж большими достоинствами. Другое дело разумная осторожность, пусть дураки и называют ее трусостью. Трус он и есть трус, сидит тихонько и мочится под себя, оглядываясь на каждый шорох, а вот человек осторожный на рожон не полезет, все хорошо обдумает, все просчитает, и, если что решит сделать, то сделает при этом лучше чужими руками. Пусть пинки, синяки, грамоты и медали храбрые и отважные делят. Сливки снимают умные и осторожные трусы. Из всех исторических героев Баширов очень уважал кардинала Мазарини, который и спал с королевой, и в казну королевскую без стыда лазил, при этом и о государстве умудрялся не забывать. И еще один исторический герой вызывал некоторые симпатии – это начальник ГПУ Ягода, (при этом Баширов старался не вспоминать как закончил свою историческую миссию печально знаменитый чекист, серой тенью возникающий за спинами высших чинов сталинской России).