Работа была на первый взгляд нетрудная, даже интересная, если учесть, сколько людей проходило перед ее глазами и сколько разного рода предложений сыпалось ей на голову на протяжении вот уже трех лет ее пребывания здесь. Но, с другой стороны, приходилось, принимая товар, самой тягать тяжелые ящики с пивом, коробки с печеньем или шоколадом, тугие пластиковые упаковки с лимонадом или соками.
В тот день, когда она, купив тест и узнав, к своему ужасу, что беременна, ей показалось, что она и под прилавок-то поднырнула как-то неуклюже, с трудом, словно ей уже заранее мешал живот. Хотя сроку-то было всего ничего – три недели. Одно только слово «беременная» сделало ее в собственных глазах толстой, распухшей, и даже на лице – когда она разглядывала себя в осколок зеркала, прибитый к облупившейся стене киоска, – появились как будто бы коричневые пятна. А губы? И они тоже распухли, без всякого дорогого силикона.
Понятное дело, что беременность эта была ей ни к чему. Как и прошлые ее беременности. Ну, залетела, с кем такого не случается. Другое дело, что денег на аборт ей было жалко. Хотелось же все делать по-человечески – без боли, и чтобы быстро выписаться. Томка и медицинский центр ей показала, где она сама избавилась недавно от беременности («Бархатный» аборт, понимаешь? Таблетку выпила – и все, голуба!»), где с ней обращались как с нормальной, денежной девушкой. С уважением, с пониманием. И где не задавали лишних вопросов и не пытались ее уговорить оставить ребенка.
Беременная, она продолжала держаться за прилавком так же, как и всегда, хотя на самом деле в душе ее поселилась уже черная тоска, избавления от которой – в отличие от аборта (она это твердо знала) – не существовало.
…Так случилось, что на танцах в Доме офицеров, куда она зашла просто так, вечером, возвращаясь с работы, Алиса познакомилась с парнем. Его звали Георгий. Никакой он был не офицер, тоже случайно зашел на танцы – поглазеть на девушек, потанцевать, а может, и снять кого-то, поразвлечься. Встретились они взглядами, и Георгий первый подошел к Алисе, сказал, что она очень красивая, самая красивая среди всех танцующих девушек, и что имя у нее наверняка тоже необычное, потрясающее. Как в воду глядел! Вернее, в зеленые продолговатые глаза Алисы.
– Алиса.
– Ну вот, я же говорил! Прекрасное имя! А я – Георгий.
Он пригласил ее на танец. Был теплый июльский вечер, танцплощадка освещалась мягким электрическим светом, лившимся из круглых прозрачных плафонов. Изумрудной сеткой раскинулись над желтым выщербленным полом площадки кроны ив и старых кленов. От танцующих пахло вперемежку духами, спиртным, сигаретным дымом. От разбитых поблизости клумб городского парка тянуло сладким запахом ночных фиалок. И музыка была приятная, медленная, не то что в ночных клубах, куда время от времени затаскивала Алису Томка.
Георгий держал Алису за талию с осторожностью вежливого, воспитанного молодого человека, не позволяя себе ничего лишнего. Это был высокий, хорошо сложенный парень с черными волнистыми волосами, крупными чертами лица и внимательными темными глазами. Чувствовалось, что он скрытен, себе на уме, а потому с ним надо было держать ухо востро. Он мог быть как молодым профессором университета, так и охранником из какой-нибудь мутной фирмы. Хирургом или уголовником. Алиса и сама была не рада тому, что за свои двадцать с небольшим лет так и не научилась разбираться в людях. А потому, чтобы не очень сильно разочаровываться, никогда особо не фантазировала и не мечтала, и уж точно не ждала от новых знакомств ничего хорошего. Так было проще, это было своеобразным проявлением инстинкта самосохранения.
