– Ты ж моя хороший, сейчас обезболивающее дам и всё пройдёт. Отмучился, мальчик, не переживай.
Получив неожиданную поддержку, я, не сдержавшись глухо прошептал, глядя в серые глаза старика:
– Она сказала «продолжим завтра».
Скляночка с голубоватой жидкостью выпала из ослабевших длинных пальцев лекаря и покатилась по траве к оранжерее. Раздался тихий скрип открываемого окна, длинная веточка знакомого кустика высунулась, аккуратно обвила бутылочку, подала мне.
– Спасибо, – поблагодарил растение, взяв протянутое дрожащей тощей рукой. Под шокированный взгляд дедули оно скрылось в страшном месте моих истязаний.
– Что ж, молодой человек, – прокашлявшись, королевский лекарь не без содрогания осмотрел наше тело и резюмировал, – встречаться мы будем часто.
– Уважаемый демон, в этот раз мы справились лучше! Уважаемый демон, ответьте пожалуйста. Ау! – не унимался Мартин, насильно поставленный на управление телом. Лежит сейчас тощий заботливо укрытый белым одеялком добрым дедулей лекарем в госпитале. Мы тут вообще поселились.
«Совместные тренировки» как называл их сам Мартин, «спарринги» как величало рыжее чудовище, «избиение клыкастого младенца» не соглашался я длились неделю.
Каждый день наше не способное к самостоятельному перемещению тело аккуратно транспортировалось кустиком, отлёживалось на казённой койке обмазанным вонючим составом трав, испивая не менее вонючие элексиры и поедая отвратительную зелёную кашу.
Зато уходили отсюда мы уже на своих двоих, в отличии от нашего предшественника, до сих пор лежащего в магическом коконе. В мужике нет высшего демона, добавившего в человеческую кровь каплю своей при заключении контракта. Вот и страдает.
– Ну пожалуйста, уважаемый высший демон Баалзакир, – о надо же, мы даже имя моё вспомнили! На что только не пойдёшь лишь бы не ощущать эту невыносимую боль. Я-то знаю! До этого дня неожиданно сильный морально, пацан успешно выталкивал меня на страдания у самого входа в стеклянную камеру пыток. Мне гордость не позволяла забиться в самый угол и не отсвечивать пока иной разум не закрепиться в управлении.
Но всему приходит конец. Не стоило пацану выступать вперёд и бледными от потери крови губами шептать «был счастлив состязаться с Вами, моя леди».
Он. Был. Счастлив.
Состязаться. Был. Счастлив.
Забившись в самый тёмный угол самой тёмной части разума, я улыбался во всю свою зубастую пасть. Когда пацан ощутил первую волну боли от рассечённой мечом правой ноги. Злостно хихикал от нарастающего ощущения жжения в том самом сокровенном, от пинка под зад в алые кустики, приземлились на которые мы… передом. Когда пацан ощутил, что зад тоже не пёрышками гладили я уже ржал во всю глотку.
И вот сижу в своём уголке с наслаждением вытянув ноги. Когтем поправил очки для чтения на длинном носу и перешёл к три тысячи шестьсот шестьдесят шестому пункту нашего договора. Я лазейку найду, я домой свалю, я в кофе успокоительное залью, и я его выпью! Так выпью что просплю с пару сотню лет пока всё за неделю пережитое не забудется!
– Пс, пацан. – донеслось с соседней койки из-под магического кокона, – Как там тебя…
– Мартин, – хрипло отозвался счастливый от последствий счастливых состязаний со своей счастливой леди. Прекрасно знаю какие ощущения он сейчас испытывает, после зеленоватой жижи лекаря во рту словно ромашек вывернуло, на это месте щавелем поросло, а потом сгнило окончательно.
