Призыв времени - страница 4

. А более высокий уровень прогрессивного развития государства провоцирует (искушает) его лидеров на агрессию, захватнические войны. Тем более, что, при обострении конкуренции в высших эшелонах власти, лидеры государства видят в войне наиболее эффективный способ удержания этой власти. Перманентная революционная ситуация порождает войны, а войны стимулируют прогресс через совершенствование оружия и борьбу за власть. Войны, стало быть, в свою очередь порождают революции, как в технике, так и в обществе.

Вообще, вся известная нам история – история войн на фоне перманентной революции. А социальные революции вполне укладываются в определение «местных» войн различного масштаба, войн внутригосударственных. Без насилия и крови там не обходится.

Государственный переворот отличается от революции тем, что в нем не задействованы «низы». «Низы» ставятся перед фактом. Но и тут редко обходится без крови. Во всяком случае, смертельная опасность для вовлеченных в борьбу за власть лидеров, как правило, всегда присутствует. Для примера можно вспомнить обстоятельства прихода к власти Петра I, Екатерины II, Александра I, а также убийство Кеннеди в США, ГКЧП в СССР. «Гуманное» смещение Хрущева является исключением из правила. В любом случае, «верхи» вынуждены считаться с мнением «низов», тщательно его формируют. Это всегда требует лживого обоснования, будь то «смерть от внезапного приступа», «неспособность по болезни» или «злоупотребления» и «несовместимый со статусом волюнтаризм».

ГКЧП и, спустя пару лет, обстрел Белого Дома и кровавые столкновения в Москве – это попытки реванша социалистической революции. Они стали возможны «благодаря» тому, что коммунистическая идеология в «низах» все еще имела значительный вес.

«Классический социализм» – система в любом случае обреченная. Резкое ограничение частной собственности со стороны государства требует постоянного идеологического давления (лжи), переходящего, подчас, в прямое насилие (страха). Такая система не может существовать слишком долго.

При Хрущеве, который уже, казалось бы, дал народу жить, не обошлось без расстрела рабочих в Новочеркасске. О «психотерапии» в период правления Брежнева мы также узнали много позже. Социализм не может существовать без насилия. К середине 80-х в СССР он уже дышал на ладан вместе с последними генсеками. Хотя Андронов еще пытался как-то «закручивать гайки», управлять по-старому уже было невозможно. «Их радиоголоса» сделали «железный занавес» прозрачным, идеологическая война Западу была проиграна. Это закономерно привело к подписанию смертного приговора социализму в Беловежской пуще.

Обреченность социализма как системы вовремя разглядели в Китае. И обратились к более стабильной, проверенной временем «враждебной» системе. Отделавшись лишь «каплей крови» на площади Тяньаньмэнь. При этом умудрились оставить прежнюю идеологию в качестве государственной, тем самым «сохранив лицо» власти.

В этом контексте Куба выглядит исключением из правила. Ибо на протяжении многих десятилетий сохранила не только лицо, но и устои социализма. Главную роль в этом сыграли два фактора. Во-первых, мощная поддержка СССР с первых же дней кубинской революции и на протяжении нескольких десятилетий. В эти годы на Кубе было все, что было и в СССР, за исключением снегоуборочных машин, разумеется. Во-вторых, это феномен Фиделя Кастро как классический пример роли личности в истории. Его незаурядные лидерские, волевые качества при полном отсутствии культа личности сделали эту фигуру, его образ руководителя в глазах народа незаменимым и безальтернативным. Плюс его фантастическая «заговоренность» от покушений. Ну, полное олицетворение фразы – «смелого пуля боится, смелого штык не берет!». Какую лепту в этот образ внесла фантастическая неуклюжесть американских спецслужб, это уже второй вопрос. Фидель ушел, теперь уже совсем. И социализм на Кубе долго не задержится. В любом случае, он проживет меньше, чем СССР.