– Я за стремянкой и на антресоли. Ты – на балкон! – командует Даня.
Когда твой малолетний сын командует здраво, по-мужски – это благость подчинения. Мол, вырастила руководящую личность.
Когда та же личность находит нужным через несколько дней возвратиться к теме предшествующего разговора и признается, что всех своих «засыпательных» кумиров он обязательно просит: «Только чтобы всегда мама была!» – ты испытываешь… не полет счастья, напротив, погружение. В нирвану, в бочку с медом, в невесомые цветные облака. И когда ты слышишь от сына слова, оправдывающие твою пропащую молодость, потерянную в его болезнях, а потом в его немотивированных капризах и взрывах бешенства – понимаешь, что не напрасно. Что твоя жизнь удалась, как бы там ни злословили про Сашу Калинкину, которая подавала такие надежды, но безобразно растолстела и превратилась в клушу.
2
В детстве Старичок-Боровичок мне снился часто. Засыпая, я вызывала его на разговор с просьбами наворожить мне ту или иную услугу. С возрастом, моим и его, очевидно, Старичок-Боровичок стал тускнеть, дзынь-дзынькал своими колокольцами не подняв рук, а опустив их меж колен, словно хотел, усталый, проверить звук. Огромная грибная шапка сморщилась, наползала на его курносое, раньше смешливое, а теперь обиженное лицо. Я взрослела, он старел. Зрелым особям кумиры не нужны. Грибные волшебники – быстро портящийся продукт.
В ночь, предшествующую утру, с которого я должна начать рассказ, мне приснился Старичок-Боровичок. Прежний – из детства, бодренький. Много-много лет не снился, я уж думала, что преставился. А он крепенький, задорный, потрясывает веточками с бубенцами, коротенькими ножками с кочки на кочку перескакивает. Кочки – холмики на нетопком болоте – покрыты изумрудным ковром пружинистого мха. Из каждого холмика береза растет, вокруг ствола россыпь грибов. Я терпеть не могу фитнеса и прочую физкультуру, но прежде очень любила собирать грибы.
Колдун-боровичок со мной играет в догонялки. Я за ним по болоту ношусь легко и свободно, не устаю. В реальной жизни я с трудом поднимаюсь по лестнице на третий этаж.
Колдунишка наигрался и спрашивает:
– Чего тебе, Саша, хочется?
Я смеюсь и пожимаю плечами: что может быть замечательнее такого детского сна? Я отлично знаю, что сплю, что видения эти – подарочные, но приятны, как настоящее.
– Может, молодость тебе вернуть? – предлагает Старичок-Боровичок.
– Кто же не хочет быть вечно молодым?
Просыпаюсь по зову природы, иду в туалет. Сон не рассыпался, не забылся, стоит перед глазами, как понравившийся, только что закончившийся фильм. Романтическая комедия для семейного просмотра, поэтому я все время улыбаюсь.
Перемещаюсь в ванную, чтобы помыть руки. Возможно, и зубы почистить, хотя эту процедуру можно отложить на после завтрака.
Поднимаю глаза и замираю. Из зеркала на меня смотрит лыбящаяся девица – та самая, из сна, то есть я, то есть не я, а я молодая, скачущая по грибному болоту. Во сне, как и в подсознании, мы себя воспринимаем сильно приукрашенными.
– Э-э-э… здрасьте! – бормочу я.
И отражение со мной здоровается, точь-в-точь.
На девице моя любимая ветхая, застиранная до неприличия (а кто видит?) ночная сорочка. Только вырез сполз, выставив на обозрение юные ключицы и оголив плечико.
Я прочитала уйму книг и видела много фильмов про «попаданцев» – людей, которые неожиданно переносятся во времени или в другую действительность, про героев, с которыми происходят странные метаморфозы, – и прочую фантастику. Они достаточно быстро справляются с шоком. Это понятно – действие ведь должно набирать темп, и авторы никак не могут позволить героям три часа биться в истерике или убеждать себя, что не тронулись умом.
