Винтовочные выстрелы сотрясли баррикады русских войск. Пули ударили в наплывающую стальную волну. К удовольствию Платона Алексеевича, не менее четырёх автоматонов упали замертво. Ещё больше получили повреждения, но были готовы продолжать бой.
Ещё до начала схватки он увидел, как один из автоматонов, приблизившись, атаковал защитника гарнизона. Меч-гладиус пронзил солдата насквозь, вырвавшись из его спины так быстро, что солдат не успел достать пехотный тесак, чтобы защититься.
Два гвардейца зарубили шашками стального убийцу с двух сторон и тут же вступили в бой с наплывающей волной. Началась жёсткая сечь, прерываемая редкими оружейными выстрелами.
Платон Алексеевич не был намерен отсиживаться за спинами солдат. Вынув из ножен саблю, он поспешил в первые ряды, размахивая оружием, как бравый драгун. Едва достигнув врагов, он широким ударом снёс голову ближайшему механизму, который готовился проткнуть своим мечом ближайшего солдата. Затем ударил по щиту другого, и тот, потеряв равновесие, отступил на шаг назад.
Не давая врагам опомниться, полковник сделал выпад вперед, целясь в сочленение брони на ноге третьего механизма. Сабля, сверкнув на солнце, пробила слабую точку, и механизм с лязгом рухнул на землю. В это время рядом с ним солдат, вооружённый ружьём с примкнутым штыком как пикой, атаковал другого автоматона, попав прямо в центр его корпуса.
Платон Алексеевич быстро огляделся, оценивая обстановку. Солдаты, вдохновлённые его примером, с новыми силами бросились в бой. Вражеские механизмы, несмотря на свою грозную внешность и мощное оружие, начали отступать под натиском решительных защитников крепости.
Но как бы ни были героическими их усилия, гарнизон нёс потери. Несколько солдат лежали на земле, раненые или уже не подающие признаков жизни. Крики боли и стоны разносились по полю боя, создавая мрачный аккомпанемент к лязгу металла и выстрелам. Один из штурмовых автоматонов внезапно запустил свой крюк прямо в стоявшего напротив солдата. Ужасающее приспособление пробило его тело навылет, войдя в грудь и выйдя из спины, ударилось о стену в пяти метрах дальше, испачкав её кровью несчастного и увязнув там.
«Боже, они обучаются!» – мелькнула в голове у Платона Алексеевича мысль. – «Да нет, это невозможно. Скорее всего, какой-то сбой. Разум механизмов – это набор движений из перфокарт с минимальным анализом…»
Нужно отступать. Враг наседал, и ему не было числа. Полковник поднял руку, подавая сигнал горнисту, и над полем боя раздался резкий, тревожный звук, призывающий солдат отходить на заранее подготовленные позиции.
– Отходим ко второй линии обороны! Активируйте заряды! – крикнул Платон Алексеевич, стараясь перекрыть шум боя.
Приказ был ответственному за подрыв солдату, какому именно, полковник не знал, но надеялся, что его услышали. Несмотря на напор механизмов, русские войска отходили достаточно организованно. Раненых товарищей, кого могли, они тащили с собой, не оставляя их на милость врагу.
Платон Алексеевич, видя, как его люди отступают, продолжал руководить обороной, несмотря на усталость и боль, появившуюся после оглушения. Он знал, что каждый шаг назад должен быть продуман и организован, чтобы не превратиться в паническое бегство.
– Заряд не активируется, – проговорил солдат, что привёл его в чувство ранее, появившись прямо после того, как Платон Алексеевич сразил своей саблей ближайшего автоматона. – Видимо, перебило кабель.
