Лиза смутилась, когда он поцеловал ей руку, она уже знала, что его зовут Карло Пьертуччи, и он еще и лучший повар Италии в каком-то там году.
– Ты хочешь спросить, почему я подметаю мостовую?
– Да!
– Тогда останься до вечера, нет ты не думай, ничего плохого, хотя такими мыслями ты льстишь старику, я всегда сам гашу свечи на столиках, мы сегодня погасим их вместе, ты мне поможешь навести порядок, а потом мой сын отвезет тебя в отель.
В общем, вечер у Лизы был свободный, а плата за тайну, судя по всему, была не такой уж и высокой. К тому же Карло запретил брать с нее денег за ужин.
И скоро, вечером, когда были погашены свечи, и на кухне, Карло скинув пиджак и засучив рукава сорочки, сам сварил кофе для Лизы, своего сына, двух дочерей и их мужей, и еще двух шумных сеньор, что пришли к нему сегодня, они уселись на высокие стулья и Лизе вдруг показалось, на секунду, что она тоже член этой большой семьи. Это было удивительное чувство. Словно ее приняли в члены какого-то тайного общества.
– Так я же должен был рассказать тебе про площадь, прости! – Карло театрально хлопнул себя по лбу.
Лиза хихикнула, уж больно забавно у него вышел этот жест.
– Понимаешь, я уже старый. Мне восемьдесят лет!
– Не очень-то и старый.
– Да ладно тебе, хорошо, не старый. Я кокетничаю, в моем возрасте можно. В прошлом году умерла моя жена. Видишь, мое сердце тоже не разбито. Но ноет. И я обещал жене, что встречу на нашей любимой площади тысячу рассветов. Она взяла с меня такую клятву. Потому что одинаковых рассветов не бывает, я встречу каждый, запомню их для нее, чтобы потом там наверху, когда я обниму мою любимую жену, рассказать про каждый. Но, когда я встречу тысячу рассветов здесь, то поеду в Верону. Мы там поженились. И там я тоже встречу тысячу рассветов. И тоже их запомню, потом, я могу передохнуть и поехать в любой другой город, но тысячу рассветов тут и тысячу рассветов там я должен запомнить для нее. А то знаешь, мы сорок девять лет вместе. Один год не дотянули до пятидесяти и о чем мы только не говорили. Вдруг там, когда мы встретимся у нас не будет темы для разговора? Тогда я расскажу ей про рассветы, про то, как я подметал улицы и про тебя тоже расскажу, ведь я тебя тоже встретил на рассвете. Видишь, сколько у меня дел?
Лиза кивнула.
Да у Карла были по-настоящему важные дела. И, пожалуй, что сегодня она узнала много нового не только о Венеции и Венецианцах, но еще и о рассветах.
Однажды, в одном доме в Питере, внезапно, закипели страсти. Надо сказать, что они и раньше, лет пятнадцать-двадцать назад, кипели тут, в этом самом дворе, в окружении этих самых домов. В которых жильцы так хорошо успели узнать друг друга, что временами, кажется, пойдешь пить чай к Анастасии Андреевне, а окажешься на кухне у Натальи Сергеевны и какой тут чай, когда на дворе уже стемнело и холодно, а надо еще домой возвращаться по морозу и пять в капель, в кофе, еще никто не отменял.
И чашка переворачивается на блюдце, а там, в разводах кофейного осадка судьба кажется такой загадочной, пенной, страстной, с дорогами, домами и новыми страстями, что и забываешь, зачем все-таки вышла из дома и к кому шла в гости.
Но, со временем, кофе стал менее полезным для здоровья, потом и вовсе его заменили экологически выдержанный и сдержанный, как овсянка в тугом галстуке по утрам, зеленый чай, и пробежки по утрам, что, в общем, не так уж и плохо, хотя бы можно пересчитать бабушек на скамейке и убедиться, что все живы-здоровы. И страсти, еще были, конечно, но так, слегка. Потихоньку. Закипали, но не кипели, так, выкипали немного и оставалась от них не пышная пенка, которую можно отмывать вдвоем, а немного грязи и грустная губка для мытья посуды.
