Про жизнь Зины - страница 7

Поразило ее и мытье головы – целый ритуал: руки мастера нежно обхватывали ее голову, массировали, вминали, трогали… Приятно.

Когда же она пыталась объяснить на ломаном английском языке, чего же она все-таки хочет, мастер поставил ее и практически сухие волосы подстриг так, что она целый месяц не знала ни фена, ни щипцов. Волосы сами ложились так, будто она только утром вернулась из Парижа… Жаль, не спросила Зина, как звали ту девушку в Париже, а то знала бы, как зовут лучшего в мире парикмахера.

Однажды Зина поняла, что весна просто никогда не придет, ее надо звать – и звать ее надо рьяно, сильно, громко. В этот день она заставила Наташу постричь ее как можно короче. Получилась стрижка под мальчика. Зине она шла. Форма черепа и шея были на виду. Но Володю это испугало: не узнал он Зину, не признал своей, боялся даже трогать эту чужую голову.

Зина же чувствовала себя юной красоткой, да и весна сразу пришла.

С тех пор ждал Володя Зину из парикмахерской со страхом, просил заранее: «Пожалуйста, только не под мальчика… А можно так же, как тогда в Париже?»

Вот и сейчас весна на подходе, но никак не придет, и записалась Зина к Олегу…

Зинины воробьи жили рядом с ее домом в большой елке. Она часто наблюдала за их семейно-гнездовой жизнью, и большее всего ее удивляло, как они попадали сквозь колючие мелкие иглы – прямо на лету, с размаху – именно туда вглубь. Ни разу Зина не услышала в их чириканье «Ой, я укололся…» или «Блин, промазал…»

Или воробьи были слишком громкими, или и впрямь попадали домой без промаха. Скорее всего, переводчик из Зины был никудышный.

Могла Зина долго размышлять, о чем же воробышки так болтают по утрам: ссорятся ли они или зовут детей завтракать, может быть, рассказывают друг другу сны. И вообще, снятся ли сны воробьям? И было ей всегда смешно, когда доходила она до абсурда в своих мыслях: ходят ли воробьи на работу? Ссорятся ли они, кому сегодня идти за хлебом? И ревнуют ли они своих жен? По их чириканью можно было понять, что точно ссорятся, стопроцентно, но вот о чем…

А больше всего любила Зина своих воробьев весной. Как только снег начинал таять и солнце становилось ярче, воробьи оживлялись и их чириканье было слышно даже через закрытые окна. Что они там кричали? ВЕСНА пришла! Ура! Теплынь!

Вот и сейчас ждала Зина, когда уже весна придет… Когда уже… весна…

Зина обожала детей. Любовь Зинина к ним была безмерной. Не зависела ни от возраста, ни от пола, ни от количества.

Зина обожала новорожденных: любовалась их крошечными пальчиками – совсем как настоящими, целовала их нехоженые еще, гладенькие ступни. Ловила их полуосмысленные взгляды, пыталась понять, видят или не видят ее, Зину, и как они ее себе видят. Боялась, что она слишком большая для их видения. Прислушивалась на всякий случай, дышат ли. Но ни капельки их не боялась.

Плач ребенка разрывал ей сердце. Она не принимала никаких новых или старых методов воспитания типа «ребенок сам должен успокоиться». Она была уверена, что раз плачет, значит, его срочно надо спасать: что-то ему не так, – и бросалась на помощь. Этот метод был самым лучшим и проверен был многократно самой Зиной.