Про_зрение - страница 33

– Ну как, выпил коньячка после трудного рабочего дня?

– Нет. Вот он лежит. – и показывает па 1,5 литровую баклажку. – прямо с завода! Сейчас и начнём! Вино ещё – кто хочет. – и показывает на ещё одну полторашку.

Ехали мы под «Пью до тэбе» под интересные истории Толика, и настроение было такое, что хотелось плакать от счастья. И ещё в машине мне очень захотелось прочесть Толику стихотворение «Спасибо, Бог!».

Было уже совсем темно, когда мы оставили машину в посёлке, а коньяк – на пенёчке и поднялись по чавкающей грязи к дому Василия. Кроме «шишиги» да «козла» сюда никто не заедет… Нас усадили за стол на кухне, и Василий предложил наливочки – трёхлитровая банка самогона, наполовину наполненная травами, собранными тут же, в горах. Ах, как тут можно было устоять? Обожаю домашний натурпродукт! На большом мониторе он показывал фото заснеженных Карпат и тающих снегов Кавказа, из колонок лилась релаксирующая музыка, и это было нечто! Дом изнутри и снаружи расписан картинами и рисунками, скульптурами и поделками. …мы едем автостопом! Автостопом и только им можно было оказаться здесь – в самом высоком домике в посёлке, выше только лес.

Мария сразу сошлась с Мариной да так, что её было уже не отвлечь. Я даже порадовался за Машку. Выпили, я смотрю: Толик скручивает самокрутки из табака. Спрашивает: Кто буде? – Я!

Я понял, что я готов, и мне хочется покурить. Не сигареты, но самокрутку – да!

Мы вышли на террасу. Я говорю:

– Я вообще-то не курю, но сейчас мне это в кайф!

– Вот так и надо жить – делай то, что чувствуешь! Не надо себя насиловать и ограничивать.

Мы душевно беседовали, и что удивительно – он ни слова не говорил по-русски, но в тот момент я понимал всё дословно, я мог перевести кому угодно, хотя ещё вечером через слово переспрашивал Машу – а что это значит? Народ уже покурил и вернулся на кухню, а мы остались вдвоём с Толиком, я начал читать «Спасибо, Бог!». На кухне стоял гомон, и я был уверен, что никто, кроме него не услышит меня. И я читал, как мог, вкладывая душу в каждое слово, в каждый жест. Каково же было моё удивление, когда я закончил читать и понял, что на кухне гробовая тишина – все слушали меня. И после стиха раздались восторженные возгласы и просьбы ещё почитать. Я захожу на кухню и говорю:

– Спасибо вам всем за то, что вы здесь!

Непрерывная волна счастья…

Пошли в чаны, зашли в домик, разделись догола. Толик рассказывал, как они одного стыдливого парня в чан не пускали в плавках: Ну зачем? Здесь вода родниковая, подогретая на травах целебных, а ты свою синтетику будешь тут отпаривать! Оля с Машей, конечно, не раздевались. Но к ним претензий не было. Не, Машу в футболке, конечно не пустили, но это было бы действительно перебором. На дворе была ночь, над головой звёздное небо, рядом шумел водопад. Я лежу в воде и говорю: я звёзд не видел уже неделю! И стал читать Бунина.

Мы купались в водоспаде с купелью по очереди, соблюдая коло, потом курили в домике, я читал ещё свои стихи, и мы так душевно общались!

Купаешься, и чувствуешь, как всё тёмное вымывается из тебя, выполаскивается. Я почувствовал, как руки мои от кончиков мизинцев до плечей по нижнему каналу прочистились и аж жужжали током энергии. Мизинец – это финансы, и я думаю – да! Открывается зажатый мной финансовый поток и без всяких изумрудов за 200 тыс.

А на второй заход я почувствовал то, о чём говорил Толик – когда после водопада залезаешь в чан и всё тело словно покрывается крохотными иголочками. Живот куда-то втянулся, я протрезвел и просто улетел. Я вылез последним, и понял, что я сплю…