Колоколю ложкой внутри чашки, пока кусок сахара не растворяется. Пробую. Терпимо. А ведь кому расскажи, что это чудо заварку прямо в кипящий чайник бросало, не поверят.
– Сезон прохлаждения объявляю закрытым, – говорю строго официально. – Отныне и навсегда. Начинаются суровые оперативные будни, где добрый дядя Дятлов, которому можно плакаться в жилетку, если перекосило патрон в стволе, уже не добрый дядя, а товарищ командир. К тому же, товарищ командир отныне не всегда будет в пределах досягаемости, прямой видимости и даже слышимости. Но рядом с тобой всегда будут другие товарищи, которые, если что, подскажут, а ежели подсказать не смогут, придется выкручиваться самостоятельно. По полной и без сентиментальностей. Понятно?
– Так точно, товарищ командир, – чуть ли не вскакивает. И глаза блестят. Засиделась в девках, засиделся в парнях. И если насчет Робинзона у меня и был люфт действовать по собственному усмотрению, то теперь это усмотрение обрело вящую уверенность.
– Вольно, курсант, – усмехаюсь. Узнаю – когда-то и сам был такой. Трудно поверить, но и дядя Дятлов был когда-то молодым, зеленым, наивным и даже, дьявол его раздери, подумывал об артистической карьере. Сложись по-иному, может сейчас бренчал на гитаре в каком-нибудь фильме про мужественных альпинистов или с надрывом выкрикивал на сцене: «Быть или не быть!» Не окажись рядом товарища Ляпина. У обычных людей тоже есть свои ТПД.
Лицо вытягивается, когда пододвигаю «Космос» и начинаю инструктаж. Такого подвоха не ожидалось. И сейчас как никогда похож на парня. Пацана. Принимает позу, в которой застал его у Захер-Мазоха – ладони между колен, спина сгорблена, нос повешен.
– Думал… думал… – бормочет в мужском роде. Чует, что ли? Чувствует, как сейчас вижу – не девчонкой, не пацанкой, а мальчишкой, которому требуется командирское внушение. Без всяких скидок на пол. Хотя, у нас в стране равноправие. Это вон, на загнивающем Западе феминистки какие-то бузят, равных прав с мужиками добиваются вместо того, чтобы строить социализм.
– До самостоятельности дорасти надо, – хочется протянуть руку и щелкнуть по носу. – А пока изволь свою шкурку опытным людям одолжить. Ненадолго. Гарантирую.
Вскидывается и смотрит на меня. Опять перевертыш. Нет пацана. Передо мной девка. Некрасивая, но из тех, про которых говорят – с изюминой. Или – червоточиной? Вот это и проверим.
Но личный подарок тоже имеется. Именной экземпляр «Остров доктора Моро» оставляю на столе. Пусть штудирует.
– Ты как, Ваня? – останавливаюсь, тяжело дышу, опершись грудью на палки. Дополнительная опора не помешает. Ибо одно – идти по лыжне, а совсем другое – по лесу. Но в теле приятное предчувствие усталости. Ее пока нет, но в мышцах слегка зудит.
Подкатывает Ваня, одолев очередную пологую горку и тоже останавливается. Вроде как поговорить со мной. На самом деле для такой же передышки. Краткой, но полезной. А где же Аня? Вот и она. Лихо скатывается.
Семейный спортивный забег можно продолжать.
– Готовы? – Поправляю рюкзак на спине. Оборудование, будь оно неладно. – Ну-ка, Ваня, поворотись, – проверяю его рюкзак. Аня щурится. Но ей я ничего не говорю. Берегу самолюбие.
– Папа, мама, я – спортивная семья, – говорит Ваня.
Ага, рабочая легенда именно такая. Спортивная семья пошла кататься в тайгу, сойдя с поезда здоровья, и заплутала. Плутала она, плутала, пока не наткнулась на избушку. Вот только с возрастом неувязочки.
