К счастью, вслух я ничего не сказала.
Выйдя из двери, мы пошли направо, спустились по лестнице, после чего повернули налево, в сторону Беркли-сквер. Пройдя мимо нашего маленького «ровера», мы двинулись туда, откуда приехали, то есть в сторону Квинз-роуд. Пройдя по этой улице, мы впервые завернули за настоящий угол. Направо. Прошли магазин часов фирмы «Гамильтон». Впереди было видно здание станции Большой Западной железной дороги, за которой виднелся магазин, принадлежащий некой Флоренс Гриффитс. Какое великолепное имя.
– Вот мы и пришли, – бодро сказала леди Бикл. – Дом номер тридцать семь. Штаб-квартира нашего отделения.
Так оно и было. В окне здесь красовались плакаты с лозунгом «Право голоса – женщинам», украшенные лентами цветов ЖСПС: зелеными, белыми и фиолетовыми. Это определенно была штаб-квартира бристольского отделения ЖСПС, и она в самом деле находилась «буквально в двух шагах».
– Входите, и я познакомлю вас с девушками, – сказала леди Бикл.
И мы вошли вслед за ней.
Перед нами был небольшой магазин с расположенным в задней части помещения прилавком, за которым виднелась дверь, ведущая к неведомым тайнам и утехам. Стены были уставлены стеллажами, на коих были сложены печатные материалы ЖСПС: брошюры, листовки и небольшие плакаты. На газетной стойке лежали выпуски газеты суфражеток «Право голоса – женщинам». Сбоку от прилавка стоял портновский манекен, облаченный в традиционное для союза белое платье, украшенное бело-зелено-фиолетовым кушаком, а также значками и лентами тех же цветов. Рядом были выставлены кушаки, шарфы и броши таких же цветов, что и на манекене, а также, к некоторому моему удивлению, небольшая табличка, гласящая, что покупательницы могут «спрашивать у прилавка о подвязках и нижнем белье».
Когда мы вошли, женщина, стоящая за прилавком, посмотрела на нас и вышла из-за него, дабы поприветствовать нас. С ног до головы одетая в белое, она была не так пугающе красива, как леди Бикл, хотя я к своему удовольствию отметила про себя, что у нее гораздо более сообразный рост. Правда, наружность ее была столь непримечательна, что взгляд скользил по ней, не останавливаясь и невольно переключаясь на что-то, представляющее больший интерес. Одета она была так, словно участвовала в манифестации суфражеток. Даже ее ботинки были белого цвета, и на них красовалась изящная вышивка в виде орнамента из маргариток. Выглядели они как нельзя более подобающе и являли собой наиболее интересную часть ее обличья.
Когда она увидела нас, по ее лицу скользнула мимолетная улыбка.
– Джорджи! – воскликнула она. – Мы тут гадали, когда ты зайдешь. Это они?
– Да, они, – ответила леди Бикл. – Леди Хардкасл, позвольте представить вам Беатрис Челленджер, управляющую нашим скромным магазином и настоящую молодчину. Битти, это Эмили, леди Хардкасл.
– Здравствуйте. Рада знакомству, – хором сказали они обе.
– Мисс Армстронг, позвольте…. О, полно, все это звучит так глупо и так официально. Флоренс Армстронг, Битти Челленджер. Мисс Армстронг камеристка леди Хардкасл и ее правая рука.
Мы произнесли слова приветствия, причем тоже хором.
– А где Марисоль? – осведомилась леди Бикл.
– Она наверху, распекает наших делопроизводительниц, – ответила мисс Челленджер.
– Марисоль Рохас наша чилийская смутьянка, – объяснила леди Бикл. – В каждой организации должен быть свой баламут. Она очень организованна и великая мастерица по части делопроизводства, но вспыхивает, как спичка; никогда не видела, чтобы кто-нибудь был так вспыльчив, как она. Нет, она душка, но, похоже, наш мир и все, что в нем есть, вызывает у нее ужасную досаду. Давайте поднимемся, и я вас познакомлю.
