Проблема дня - страница 6

Для отдыха и развлечения я купила новое сочинение Гилберта Кита Честертона[9] «Шар и крест» и книгу автора, о котором я еще не слыхала, П.Г. Вудхауса, которая называлась «Майк» и которую хозяин книжного магазина мистер Боксвелл порекомендовал мне лично.

– Она ужасно забавная, – сказал он. – Уверен, что вы будете от нее в восторге.

В отличие от меня леди Хардкасл предпочла не рисковать и приобрела произведения более проверенных авторов, таких как Честертон и Герберт Уэллс. Роман Уэллса «Анна-Вероника» был написан на злобу дня – речь в нем шла о борьбе женщин за избирательные права. Я отметила про себя, что этот роман надо будет прочесть и мне самой, когда она его дочитает.

– У вас были еще какие-то мысли относительно этого дела о поджоге? – поинтересовалась я, дойдя до конца очередной главы.

Леди Хардкасл отложила книгу, сняла очки для чтения и, прежде чем ответить, какое-то время смотрела на огонь.

– Мне известно не больше, чем тебе, – сказала она наконец. – Если сведения, приводимые в газете, соответствуют действительности, то, на первый взгляд, дело кажется ясным. Суфражетки никогда не уклоняются от принятия ответственности за свои действия – они считают, что вызываемый ими ажиотаж привлекает внимание общества к цели их борьбы. С их modus operandi[10] вполне согласуется и то, что на месте преступления были разбросаны их листовки. Если бы не имеющиеся неувязки и не письмо леди Бикл, я бы об этом больше не вспоминала.

– Да, в этом деле определенно есть неувязки.

– Вот именно. Я не очень-то много знаю об Эммелин Панкхерст, только то, что читала в газетах, но у меня такое впечатление, что в своем женском союзе она поддерживает железную дисциплину. Я не могу себе представить, чтобы кто-то из ее сподвижниц пошел на такое нарушение ее указаний, одновременно заявляя, что действует от имени организации.

– И они всегда заботились о том, чтобы от их акций никто не пострадал.

– Да, неизменно. Судя по всему, им очень важно, чтобы страдали только они сами, желательно от рук властей. Это относится ко всем их членам, так что даже какая-нибудь несогласная с курсом организации непременно проследила бы за тем, чтобы в поджигаемом ею здании не было людей. А леди Бикл уверяет, что эта Лили Уордл…

– Лиззи Уоррел, – поправила я.

– Да, Лиззи Уоррел. А я как сказала?

– Не так.

– В самом деле? Ну, хорошо. Эта Леонора…

– Если вы не страдаете от описанного доктором Фрейдом неосознаваемого стремления подавлять тревожные воспоминания, то вы нарочно изображаете забывчивость. Но я не поддамся на провокацию.

– Зануда. Но леди Бакл… – Она сделала паузу, проверяя мою реакцию, но я просто подняла брови и уставилась на нее. – Но леди Бикл, – продолжила она, – настаивает на том, что Уоррел невиновна.

– Друзья, коллеги и знакомые обвиняемых обычно твердо стоят на том, что они невиновны, – заметила я. – Нередко даже тогда, когда улики неоспоримы. Никто не хочет верить, что их приятель или приятельница и впрямь совершили преступление.

– Ты права, права. Отправляясь завтра на встречу с леди Бикл, мы должны держать ухо востро и сохранять объективность. Однако сейчас мне уже надоело читать и хочется пить бренди и распевать песни. Сходи за выпивкой, а я подыщу какую-нибудь духоподъемную песню, чтобы спеть на ночь.