— Сейчас они обнаружат Юрку… а потом… — задыхаюсь, не могу договорить.
— Успокойся, у тебя сейчас случится приступ, — Север отнимает мои сведенные пальцы от бедра, медленно начинает массировать. — Смотри на меня, — жестким приказным голосом. Отнимает вторую руку, разминает теперь обе ладони, массирует пальцы. У него такие большие, сильные руки…
В это время происходит взрыв в нескольких десятках метров, а Север от меня даже взгляда не отвел. Несильный хлопок, но его достаточно, чтобы навести панику на пропускном пункте. Выстрелы в воздух одного из боевиков сеют еще больший хаос. Бьются машины, в разные стороны кидаются люди. Кругом крик! В суматохе Тарик возвращается за руль нашего старого автомобиля, давит на газ и срывается с места. Моджахедам не до нас, тут толпа рвется в город, им приходится прилагать силы, чтобы остановить их, выяснить, кто совершил теракт.
— Сбавь скорость, не привлекай к нам внимания, — на английском обращается Север к Тарику. — Ты меня не слышишь! — практически не повышая голоса, но от его тона меня сковывает холодом. Позывной ему дали не просто так.
— Почему ты не нажал на эту кнопку сразу?! — бьет по рулю Тарик несколько раз. — Я думал, бомба не сработала! — друг перенервничал, мне кажется, он в шаге от того, чтобы не зарыдать.
— Я не терплю бабских истерик, а ты вроде мужик, — равнодушно произносит Мирон, откидывает голову назад, прикрывая глаза.
Тарик, словно подзатыльник получил или его холодной водой окатили, а может, вспомнил про приклад автомата, но факт налицо, он взял себя в руки и замолчал.
Владимир все это время молча волновался и терпел боль. Как только мы отдалились от места взрыва, он громко застонал, хватаясь за ногу.
— Потерпи немного, мы скоро приедем, — сама дрожу, но парня стараюсь поддержать. Никто на мои слова не обратил внимания. Даже Владимир ничего не сказал.
Я все еще прихожу в себя. Не могу поверить, что взрыв на КПП устроили мы. Как? Как и когда он все это организовал? Он вообще человек? Для него жизнь – это что, шахматная доска, где он управляет фигурами, просчитывая на двадцать ходов вперед?
Вспоминаю, что, когда мы стояли в очереди, Тарик выходил из машины, выкидывал тару из-под воды, еще какой-то мусор, непонятно откуда появившийся. Видимо, в тот момент они на всякий случай оставили радиоуправляемую взрывчатку с небольшим зарядом, только чтобы навести панику. Но ведь там могут быть раненые...
Не думать о плохом…
Не думать…
Я почти не обижаюсь, что меня оставили в неведении, не посвятили в свои планы, главное ведь, что мы выбрались!
Ехали мы еще минут двадцать, город местами сильно пострадал, но большинство жителей, видимо, остались в своих домах. Когда наша старая тарахтушка, которую и машиной сложно назвать, останавливается у высоких ворот частного богатого дома, у меня в голове сразу появляется мысль: нам здесь не откроют.
Но мои опасения оказываются напрасными, Тарик смотрит в камеры, и ворота начинают отъезжать в сторону.
— Кто здесь живет? — спрашиваю Тарика, когда он возвращается. Друг напряжен, и мне становится не по себе.
— Здесь живет мой дядя, — нервно отвечает он. Кошусь на Севера, пытаюсь понять, доверяет он Тарику или нет, не ждет ли нас здесь какая-нибудь подстава?
— Прекращай, — строго произносит Мирон.
— Что прекращать? — я ведь ничего не сказала.
— Волноваться и громко думать. Если он нас предал, первым получит пулю в лоб, — вторую фразу Север произносит на английском специально для Тарика.
