Перешагнув порог своего особняка, первым делом интересуюсь у приставленной к Полине горничной как прошел день в мое отсутсвие:
— Обедала, ужинала, погуляла по дому и саду, принимала ванну два часа. — отчитывается девушка, не сводя с меня глаз. Меня вся прислуга в доме боится. Хотя я ни разу даже не кричал ни на кого и предельно вежлив.
— В гардеробе платья примеряла? — я пытаюсь понять, освоилась ли Полина или до сих пор строит из себя жертву.
Горничная, в белоснежном фартуке и косынке бежит рядом со мной:
— Нет. Полина зашла, посмотрела. Я сказала ей, что в гардеробе купленная ей одежда. Но она ответила: «Спасибо». И все.
— Видимо не понравилось, — останавливаюсь, на минуту задумываясь, — Ну ничего. Где она сейчас?
— В спальне, отдыхает.
— Что-то рано… — останавливаю взгляд на девушке, но та тут же опускает глаза:
— Так десять уже.
— Ладно, я поужинаю в столовой, что-то легкое. А ее предупредите что я подойду через час. Пусть наденет красивое белье.
Я иду ужинать в столовую, минуя в спальню. Не скажу что я так хочу жрать, но надо дать время Полине на подготовку. Прежде всего моральную. Я цежу черный кофе, заедая бутербродом с красной рыбой. Пусть не считает что я равнодушный и бессердечный! Хотя с ее папашей конечно неловко вышло, кто ж знал что у него головушка-то «ку-ку». Своим суицидом он мне испортил все планы и вымотал все нервы. У меня не стояла задача его уничтожить и пустить по миру. Точнее, я конечно хотел его унизить. И только с одной целью: стать для этой семейки благодетелем. Что на мой взгляд достаточно благородно, особенно в свете того как он обманул моего отца. Да, можно сказать что он тоже не хотел его смерти. Но мой отец тяжело заболел! Он не самоубился! Он был борцом до последнего вздоха! И это был единственный близкий мне человек. Тот, кто может и не слишком меня любил, но дал все, чтобы я чувствовал себя полноценным. Не сыном шлюхи и алкоголички, не чьей-то ошибкой, а человеком, у которого есть будущее.
Поэтому я не считаю что сделал что-то плохое. За полученную боль я плачу болью. И я не хотел чтобы Полина испытывала то, что чувствовал я. План был прост: я разоряю этого урода, а он, если не хочет подыхать с голоду, отдает мне дочь. В итоге я превращаюсь в зятя, у него снова деньги и положение, все счастливы.
Но нет, когда я предложил ему это… Он категорически отказался. А потом… К черту! Он редкостный урод, потому что я все равно получу Полину. Только не веселую и жизнерадостную, а озлобленную и в трауре. Но ничего, погорюет и перестанет. Куда она только денется.
Допив кофе, поднимаюсь и, ослабив галстук, иду в спальню. Надеюсь она не вцепится мне в лицо, очень бы не хотелось с ней драться. Но мои опасения оказываются напрасными. Полину я застаю сидящей на кровати, в позе русалочки. На ней черный шелковый пеньюар, тот самый, что был куплен накануне. Роскошные локоны струятся по плечам. Смотрит правда мрачно.
Я сглатываю, ниже пояса тут же становится тяжело. Кинув в кресло пиджак, я подхожу к кровати и тихо произношу:
— Подготовилась?
