Фигура шагнула к нему, занося нож.
Не имеет значения, насколько человек опытен, или силен, или велик ростом, если он не видит твоего приближения.
Вик поймала его запястье в момент, когда нож оказался в самой высокой точке, и потащила вниз и назад, одновременно со всей мочи врезав ему сбоку по коленной чашечке. Он ахнул от неожиданности, его нога подкосилась. Вик вывернула ему руку, и нож загремел по булыжнику, потом в падении перевернула и пихнула лицом в каменную мостовую, упершись коленом в его поясницу.
Она нанесла ему несколько резких, тяжелых ударов, сопровождая каждый гортанным выкриком – по почке, в подмышку, по шее сбоку, – и он забился, выгнув спину, потом захрипел и обмяк.
– Казамир дан Шенкт, я полагаю, – выдавила она сквозь стиснутые зубы.
Вик подняла голову: Шудра глядел на нее сверху огромными глазами, его телохранители только сейчас начали вяло хвататься за оружие.
– Можете не беспокоиться. Вы в безопасности.
Нанятые ею люди уже проталкивались сквозь толпу. Один защелкнул наручники на запястьях убийцы, другой подхватил его под мышку и втащил на ноги. Убийца застонал.
– Но, возможно, вам лучше вернуться домой и запереться на засов, – добавила Вик, поднимаясь и грозно хмурясь в толпу в поисках других угроз. – И, может быть, не выходить на улицу, пока не пройдет голосование.
– Вы спасли мне жизнь! – выдохнул Шудра. – Кто вас прислал? Стирийцы?
Вик презрительно фыркнула:
– Меня прислал Союз!
С удовлетворением увидев на его лице еще более потрясенное выражение, чем прежде, она кивнула в сторону яростно бранящегося убийцы, которого волокли прочь ее люди:
– Стирийцы прислали его.
– Ваше величество!
Веттерлант кинулся вперед, прижав лицо к прутьям решетки. Это был человек приятной наружности, с массой игривых темных локонов, однако в его глазах чего-то не хватало.
– Благодарение Судьбам, вы пришли! Со мной здесь обращаются как с собакой!
– Мы обращаемся с вами как с преступником, лорд Веттерлант, – проскрипел Глокта. Практик подкатил его кресло к камере, поставил на стопор и отступил в тень. Тени были единственным, в чем здесь, внизу, не было недостатка. – Это Допросный дом, а не гостиница. И вы занимаете одни из лучших апартаментов, которые у нас имеются.
– Здесь есть окно. – Верховный судья Брюкель указал сквозь прутья на крошечный квадратик света под самым потолком. – У него есть окно!
– Даже у меня, можно сказать, нет окна, – добавил Глокта.
– Вы смеете говорить со мной об окнах? Вы, калека-пережиток?! – вскипел Веттерлант. – Ваше величество! Прошу вас! Я знаю, что вы человек здравомыслящий…
– Мне нравится так думать, – согласился Орсо, выходя на свет. – Насколько я понимаю, вы затребовали королевского правосудия… моего правосудия.
Он все еще время от времени забывал, что является королем, несмотря на обращение «ваше величество», которое слышал по пять тысяч раз за день.
– Совершенно верно, ваше величество! Я отдаю себя на вашу милость! Со мной дурно обращаются! Меня держат здесь по ложному обвинению!
– Это какому же? В изнасиловании или в убийстве?
Веттерлант мигнул:
– Э-э… в чем угодно! Я абсолютно ни в чем не повинен!
– Убийство, насколько я понял, наблюдало… сколько их там было, Глокта?
– Семнадцать свидетелей, ваше величество. Все подтвердили свои заявления под присягой.
– Семнадцать вонючих крестьян! – Охваченный внезапной яростью, Веттерлант сжал прутья. – Их слово для вас весомее моего?
