[1]витала в воздухе и одновременно пришла в голову немецким, русским и польским ученым. Но новизну «общих положений, к которым довели Бодуэна его наблюдения и исследования явлений языка», он видел, в частности, в том, что основой для языковедческих штудий «должна служить не только индивидуальная психология, но и социология»[2]. Бодуэна де Куртенэ можно считать основоположником многих новых дисциплин, в том числе «эмбриологии языка» – онтолингвистики. С 1885 г. и на протяжении многих лет ученый вел дневники, наблюдая за речевым развитием своих детей, отмечая в том числе и факты «языкового смешения» в их речи.
И.А. Бодуэн де Куртенэ не был кабинетным ученым. Он не только исследовал «малые языки», но и смело выступал за их права. За брошюру «Национальный и территориальный признак в автономии» (СПб., 1913), расцененную как призыв к мятежу, ученый был арестован, приговорен к двум годам лишения свободы, но после нескольких месяцев, проведенных в Петропавловской крепости, освобожден по настоятельным ходатайствам коллег. В 1918 г. Бодуэн де Куртенэ возвращается на родину, в Польшу, где он продолжает исследования и политические выступления. В 1922 г. 77-летнего ученого даже выдвигали на пост президента Польши от организаций национальных меньшинств.
О смешанном характере всех языков (фрагмент)
// Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию: В 2 т. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. – Т.1. – С. 362–372.
<…> Каждый из нас обязан смотреть собственными глазами. Если же взглянем собственными глазами на вопрос о смешении или несмешении языков, должны будем согласиться, что нет и быть не может ни одного чистого, не смешанного языкового целого.
Смешение есть начало всякой жизни, как физической, так и психической. <…> Смешение замечается уже в развитии языка индивидуального, при усвоении ребенком языковых ассоциаций, необходимых для возникновения самостоятельной индивидуальной языковой жизни. На ребенка влияют окружающие, его родители и другие близкие лица. У каждого из этих лиц есть свой особый язык, отличающийся непременно, хотя бы только в минимальных размерах, от языка других лиц. И вот под влиянием этих разных индивидуальных языков происходит образование нового индивидуального языка, в котором почти всегда в случаях разногласия дано будет предпочтение особенностям, легче усваиваемым и требующим меньшего напряжения.
[Так, например, если в русской или польской семье хотя бы только одно лицо произносит ỹ (ǔ) вместо л (ł) или же заднеязычное («гортанное») p (r) вместо p (r) переднеязычного, у детей этой семьи в большинстве случаев явится наклонность именно к такой же звуковой подстановке: ребенок станет тоже произносить ỹа (йа) вместо ла (ła) и ра (rа) (с p заднеязычным) вместо ра (с p переднеязычным).]
Посредством браков происходит смешение языков семейных, вследствие же столкновения племен и народов – взаимодействие, взаимное влияние и смешение говоров и затем, в более обширных размерах, смешение целых языковых областей и племенных и национальных языков.
Влияние смешения языков проявляется в двух направлениях: с одной стороны, оно вносит в данный язык из чужого языка свойственные ему элементы (запас слов, синтаксические обороты, формы, произношение); с другой же стороны, оно является виновником ослабления степени и силы различаемости, свойственной отдельным частям данного языка. При его содействии происходит гораздо быстрее упрощение и смешение форм, устранение нерациональных различий, действие уподобления одних форм другим (действие «аналогии»), потеря флексивного склонения и замена его сочетанием однообразных форм с предлогами, потеря флексивного спряжения и замена его сложением однообразных форм с представками местоименного происхождения и вообще с разными вспомогательными частицами, потеря морфологически подвижного ударения и т. д.
