– Какое еще обручальное? Ты спятил? Серебряное, с лепестком.
Взгляд мужчины невольно падает на руки жены, скользит по ее пальцам.
– А где твое обручальное кольцо?
Она недоуменно опускает взгляд и шумно сглатывает.
– Я его потеряла. Когда это все только началось.
– Серебряное было здесь? – он касается указательного пальца на левой руке Стефани. Она кивает, поджав губы. – Тогда почему на этом пальце остался след от загара, а на безымянном – нет? Загорела ты явно не в этом спортзале.
– Что за глупости! Значит, потеряла незадолго до этого всего. Я не помню точно.
– Но это ведь не какая-то безделушка.
– Отвали, Бен. Лучше бы ты с таким рвением старался побыть со мной наедине. А ты только рассыпаешься в претензиях.
Он вздыхает и устало трет лоб. Она права, чего он так привязался к этому кольцу. В знак примирения берет небольшой кусочек шоколада и смотрит на жену, стараясь привлечь ее внимание. Стефани поднимает на него взгляд.
– Мне все еще можно шоколад? Или я наказан?
Она застенчиво улыбается.
– Я готова тебя убить, но ешь. Не зря же я его добывала.
Он без особого вдохновения отправляет в рот шоколадную плитку.
– Не хочу, чтобы ты злилась на меня.
– Я не злюсь. Просто переживаю. За тебя…и за нас. Вкусно? Бери еще.
«Невкусно», – думает Бен, но берет еще ломтик, чтобы не обижать жену.
– Это кольцо было важно для тебя? Давай придумаем, как выменять его назад?
Стефани отмахивается.
– Ерунда. Оно стоило сущие копейки на какой-то гаражной распродаже, но смахивало на драгоценность, поэтому я купила его. Хотелось, чтобы все думали, что это подарил мне любимый человек.
Бен чувствует укор совести, его даже бросает в пот. Почему он не баловал ее, когда была такая возможность? Почему ей самой приходилось создавать какую-то иллюзию для окружающих?
Ему нехорошо. Он оттягивает ворот футболки и утирает ладонью мокрый лоб. Пытается сосредоточиться на том, что говорит Стефани. Она что-то рассказывает о своих подругах. «Какая на хрен разница?» Он ловит ртом воздух, чувствуя, как дышать становится все труднее.
– Стеф…
– Я готова была в глотку ей вцепиться. Ну зачем говорить такое при всех?
– Стефани…
Бен падает на матрас и сжимает простыни.
– Бен? Ты в порядке? Боже, Бен. Кто-нибудь, помогите!
Он чувствует, как вздуваются вены на шее, как синеет лицо, как паника накрывает его, отрезанного от кислорода.
Его несут в медпункт. Врач о чем-то перекрикивается со Стефани. Она бьется в истерике. Кто-то из солдат держит ее, чтобы не мешала доктору.
В плечо вонзается игла. Еще через несколько мучительных секунд наступает облегчение. Сведенные мышцы расслабляются, он с упоением вдыхает воздух, из глаз бегут слезы.
– Спокойно, отдышись как следует. Старайся дышать ровно, не слишком глубоко, – наставляет док.
– Что… что это было?
– Анафилактический шок. Обычная аллергия. Понимаю, времена сейчас такие, что хочется всего, до чего нельзя свободно добраться. Но постарайся больше не баловаться с тем, от чего ты можешь погибнуть.
– Аллергия? На что? – Он чувствует себя полным идиотом.
– На шоколад, разумеется.
Бен переводит жесткий взгляд на Стефани. Она бегает глазами из угла в угол, будто готова пуститься в бегство в любой момент.
– У меня аллергия, а ты принесла шоколад? Ты что, не знала этого?
***
На следующее утро меня будит до боли знакомый, почти позабытый аромат. Резко сев, я едва не падаю с небольшого стога сена, что прошлой ночью служил кроватью.
