Пробуждающий - страница 37

Учение казалось довольно простым. Базовые техники крии давались без пранаямы[72]. Кхечари мудра[73] – (ключевой компонент практики) упоминалась лишь вскользь, и решающая роль этой техники не акцентировалась, практикующие должны были попросту прижимать язык к небу. Он ничего не знал ни о Кхечари, ни о других аспектах практики, и просто следовал указаниям.

Если глава ашрама не был в разъездах, вечером проводилось коллективное занятие. Посвященные садились в ряд перед свами, и тот руководил процессом медитации. Некоторые утверждали, что ощущали неземное блаженство; он не чувствовал ровным счетом ничего и немного стыдился этого.

Неописуемое чувство всезнания, единства, истинного блаженства, испытанное во время первой медитации в июле, не повторялось, сколько бы он ни концентрировался на чакрах или воображаемом свете. Он упорно продолжал практиковать, однако никаких обсуждений не велось, разъяснений больше не давали, а редкие ответы на заданные им вопросы были туманны. Интуитивно он чувствовал: практикам не хватало сути и некой целостности, и продолжал настойчиво искать объяснений. Однажды свами рассердился, одернув его: «Тебе следует больше медитировать!».

Комплекс неполноценности немедленно пустил блеклые корни, и он начал винить себя: «Должно быть, я и вправду идиот, задающий глупые вопросы. Свами прав, я просто недостаточно медитирую…».

До прибытия в ашрам он был убежден: все, кто следуют учению Крия йоги – живые святые, находящиеся в постоянном самадхи. Но через некоторое время его посетило почти трагическое осознание: люди в этом ашраме были лишь искусными ораторами, имеющими самое общее представление о предмете. Некоторые попросту прятались от мирских проблем, маскируя собственные проблемы и комплексы поисками Божественного. Разочарование и неуверенность накапливались, выбранный путь начал казаться тупиковым.

И все же, стараясь придерживаться собственного расписания и рассчитывая на уединение, он стал регулярно медитировать в находящемся в саду храме ашрама. Однажды звучащая неподалеку знакомая песня из болливудского фильма заставила его выглянуть наружу.

В Ориссе редко говорили на хинди. Песня была посланием, предназначенным исключительно для него, и он последовал за мелодией. Когда он вошел в турагентство неподалеку, старое радио уже играло следующую композицию. Средних лет владелец-сикх был рад посетителю, пусть даже тот и не был клиентом. Они пожали руки. «У вас изысканный вкус, раз вы слушаете такую песню!» – и ему немедленно предложили чай (сваренный так, как это делали дома), две самосы[74] и даже расгуллу[75]. Позже он не смог припомнить имя этого человека, но дружелюбие хозяина и вкус свежих самос остались в памяти. Песня и теплота гостеприимства подняли настроение. Все это каким-то образом обещало лучшие дни, заверяя, что желания исполнятся.

Буквально на следующий день начались перемены: кто-то упомянул еще один ашрам Крия йоги, располагавшийся неподалеку. Это было полным сюрпризом: значит, в той же традиции существовали и другие ветви? Оказалось, из одной реки изливается множество ручьев, но… все ли ведут к океану?