-Ася, ты хоть понимаешь, что ещё только самое утро, а у меня от тебя уже изжога?
-Бывает, - не удержалась от сарказма. – Хотите что-нибудь из антацидов выпишу?
Встреча была вполне ожидаемой, странно, что вчера не вызвал. Это был далеко не первый наш разговор в этом кабинете, и каждый раз он заканчивался одним и тем же. Борис Анатольевич грозил мне всеми небесными карами, начиная от увольнения, заканчивая звонком отцу. Они дружили, давно и отчаянно, но я не могу сказать, что это сильно помогало мне в решение моих проблем, скорее даже наоборот, обеспокоенный дядя Боря, как звала я его в подростковом возрасте, дрюкал меня по делу и без, вынося бедный мой мозг в три раза чаще, чем того требовала ситуация. А косячила я всего лишь в два раза чаще. Так что фора у него была приличная. Впрочем, как было понятно, вечные разборки, выговоры и угрозы мало помогали в борьбе с моим самоуправством. И дело было тут не в том, что Борис Анатольевич по счастливой случайности был дядей Борей, а в моей упёртости. Если я что-то считала правильным, то я шла до конца. Спорное качество для хирурга.
-А, ты, не дерзи, - погрозил Истомин мне пальцем, вызвав во мне ностальгическую улыбку, которую я всё-таки сумела сдержать, не желая ещё больше расстраивать главрача.
Он умел быть разным – справедливым и не очень, строгим и всепонимающим, добрым и самодуром. В общем, всё зависело от ситуации и настроения. Сколько раз я видела, как заведующие отделений вылетали из дверей его кабинета с таким видом, будто Истомин лично к ним применил наказания анального характера.
-Аська, ты, вообще ничего не понимаешь? – беспомощного всплеснул руками Борис Анатольевич и рухнул в своё кресло.
-Пациент же жив, - упрямо я сжала свои губы.
-Пациент жив, а вот Асмолов на тебя жалобы во все инстанции пишет. Плешь мне вчера всю проел, чтобы я тебя того…
-Пусть пишет, - отмахнулась я.
-Ага, пусть. Только мне уже из области звонили с требованиями разобраться, как это зарвавшийся хирург притесняет заслуженного профессора.
-Да у него руки дрожали! - не стерпела, повысив голос. – Он стоял там со скальпелем в руке и растерянно хлопал глазами. Не в состоянии принять решение, делать ему спленэктомию или нет! А у него в это время пациент кровью на столе истекал! Не верите мне, спросите…
-Никого ни о чём я спрашивать не буду! – злобно хлопнул он кулаком по столу, прерывая все мои объяснения. – Он оперирующий хирург, в своё рабочее время выполняющий свою работу и имеющий на это все права. Профессор медицины и заслуженный работник здравоохранения РФ.
-И что я должна была делать?! Дать ему убить человека?!
-Ты не можешь знать наперёд!
-МОГУ! – самоконтроль окончательно подвёл меня. – МОГУ!
Борис Анатольевич закрыл глаза и зажал переносицу, видимо пытаясь взять себя в руки и не прибить меня. И я понимала, что всё же перешла все мысленные границы.
-Дядь Боря, - виновато позвала я его. Правда, вина у меня странная. Я чувствую её потому, что подставляю неплохого по сути человека, но не за содеянное. – Что я должна была сделать?
-Для начала не появляться там вообще. Ты после суточного дежурства была, да тебя там даже за километр не должно было быть! А раз появилась, то стояла и самое крайнее, что делала бы, раздавала советы очень вежливо и культурно! А если бы и теснила кого-нибудь из операционной, так ассистента, а не Асмолова, мать его! Асмолова! У него же связи везде, где только можно! Не удивлюсь, если окажется, что он удалял вросший ноготь сыну министра здравоохранения или вскрывал чирь на заднице любимой тёщи советника президента.
