– Если хочешь, съешь и мой десерт, – предлагает Егор, придвигаясь ближе. – Почему ты упорно смотришь в тарелку? Ты обиделась или накладные ресницы слишком тяжелые? – потешается.
– У меня свои ресницы! – не выдерживаю, и Егор довольно смеется. Удалось пробить меня на реакцию, вот и празднует. – Отстань от меня! Вон, смотри, какой лот, картина с квадратиками.
– Она называется «Любовь к живому».
– Шутишь?
– Нет.
Приглядываюсь к огромному полотну, но, хоть убей, не вижу ничего, кроме фиолетовых квадратов. Ничего живого, это уж точно.
– Вот и купи ее, а от меня отстань!
Егор бросает ленивый взгляд на сцену и пожимает плечами.
Не собираюсь с ним общаться. Мне неприятно, что он помнит про кроссовки, да и Никиту обсуждать не хочу. Я была бы рада повидаться с Егором на вечере встречи, но не здесь. И не сейчас.
Отвернувшись, слежу за матерью Никиты. Она затягивает на плечах дорогую накидку, пухлые пальцы теребят колье. Она ощутимо взволнована и, не выдержав, направляется в сторону бара. Вот и славненько, пусть госпожа Королева подействует на сына, а я подожду.
Проходя мимо нашего столика, она бросает на меня умоляющий взгляд. Если они вскоре не вернутся, мне придется отправиться на помощь, хотя понятия не имею, что могу сделать.
– Ты раньше бывала на аукционах? – Егор не отстает от меня. Придвинувшись ближе, пытается привлечь мое внимание и завести светскую беседу. После нашей стычки он изменился, потеплел, что ли. Но это не значит, что я собираюсь с ним болтать, не после его злобных выпадов. – Аль!? Я задал вопрос. Ты раньше бывала на аукционах?
– Гм, – мычу неосознанно, следя за матерью Никиты.
– На каких? Благотворительных?
– Гм.
– А сегодня будешь участвовать в торгах?
– Гм.
Мать Никиты стоит в дверях, всплескивает руками и что-то возбужденно говорит. Наверное, мне следует присоединиться, но ноги отказываются подчиняться. Мне, как и Егору, очень хорошо без Никиты.
– Потратишь миллионы?
Я почти не слушаю Егора, поэтому отвечаю очередным «гм».
– Или триллионы?
– Гм.
Мать Никиты хватается за косяк, обнимает себя свободной рукой. Как и отец Никиты, она кажется больной, хрупкой. Не сомневаюсь, что в их отношениях все не так однозначно, особенно если Никите навязывают брак с Изабеллой. Как же я сожалею, что ввязалась в их проблемы!
– Какой лот тебя заинтересовал?
– Гм.
– Мне он тоже понравился. Красивая вещь.
– Гм.
– А мне еще нравится сорок второй лот. Бутерброд с колбасой и сыром, вещь исторической ценности.
– Гм.
Я полуосознанно слышу, что Егор порет чушь, но мне не до него. Мать Никиты хватается за голову, горестно качает ею из стороны в сторону, и эта немая сцена магнитом притягивает мой взгляд. Я вляпалась в центр семейного горя. Проблемы с бизнесом, стареющий больной отец, никчемный сын и страдающая мать.
– Я недавно женился.
– Гм.
– Очень пышная свадьба была. Семьсот гостей.
– Гм.
– Нет, не семьсот. Тысяча семьсот.
– Гм.
– Жена красавица.
– Гм.
– Она жираф и спит на дереве.
– Гм.
– Все с тобой понятно. Как всегда, ты не слушаешь никого, кроме Королева! – раздраженно заключает Егор и отодвигается в сторону. – Аль, вот скажи, почему ты такая слепая? Всегда была и до сих пор такой осталась. Он же кобель, эгоист и пьяница. Как можно такого любить, объясни мне, непонятливому! Знаешь, почему его мать убивается? Он наверняка учинил очередной беспредел, и охрана грозится вышвырнуть его и вызвать полицию. Ты думала, куда он ушел? В библиотеку? В прошлый раз охрана поймала его с девицей за экспонатом, за большой лошадью…
