Да что я несу, не бывает, чтобы так быстро все проходило! За одну ночь!
Впрочем, за последние дни это было не первым «не бывает», которое случилось, и я решила не заморачиваться. Нет и нет царапин, мне же лучше.
Витька не отвечал, а Вильгельм заглядывал мне в глаза. Упорно, настойчиво смотрел и смотрел, словно что-то искал.
– Что? – не выдержала я после завтрака.
Кот подался вперед и вдруг лизнул меня в щеку. Потом отстранился и принялся задумчиво изучать потолок, словно анализировал ощущения. Или изучал, какая я на вкус?
– Любишь? – усмехнулась я, поливая творожную запеканку карамельным соусом.
Вильгельм перевел взгляд на меня и помотал головой: «Не-а».
Я взболтала баллончик взбитых сливок и выдавила их коту на голову.
– И я тебя нет, милый.
Кот урчал, пока снимал с себя сливочную «шапку», а потом долго облизывался. Ха, все любят сливки. Правда, потом его волосами вырвало, но это же для котов нормально?
После завтрака у нас был музыкальный час. Я включала коту классических композиторов и наслаждалась реакцией. Вильгельм долбил лапами воздух, словно играл, а пару раз даже скрипку изобразил. Гениальный кот Витьке достался!
На Моцарте телефон снова зазвонил.
– Получай своих единорогов, – объявил голос и отключился.
Я выглянула в окно.
Двадцать единорогов – красавцев, все как заказывала – живописно стояли на детской площадке. Малыши копались в песочнице, качались на качельках, вертелись на карусели и не обращали на это чудо никакого внимания. Как и их матери.
Хм.
Интересно, а человека можно загипнотизировать через телефон?
– Вильгельм, – позвала я. – Иди-ка сюда. Ты тоже их видишь?
Кот подошел к окну и принялся тереть его лапой.
– Да ладно! – возмутилась я. – Не такое уж оно и грязное! Хорошо, я открою, только наружу не выпади. Одиннадцатый этаж, лететь будешь долго.
Вильгельм фыркнул. Я распахнула окно, сразу же впустив в комнату ветер. Кот, распушившись, смотрел на единорогов и мурлыкал.
– Смешно, да?
Кот уркнул. Точно вам говорю, он хохотал, только по-кошачьи.
Я уставилась в окно. Единороги смотрели на детей, которые их совершенно точно не видели. А один единорог даже умыкнул из-под носа мальчика в красной кепочке машинку и схрумкал. Хруст пластика донесся до моего одиннадцатого этажа, и я поняла, что зубки у этих белоснежных красавцев те еще – палец в рот точно не клади.
– Что мне с ними теперь делать?
Вильгельм свалился с подоконника от смеха – в комнату, слава богу.
В дверь позвонили.
– Нет, я не продам кота! – крикнула я в окно. – Ни за что!
Отпихнула из-под ног Вильгельма и пошла смотреть на зэка в глазок. Звонок тем временем трезвонил не переставая.
На лестничной площадке было темно, но настойчивый покупатель не собирался уходить, так что минут через пять, с котом на плече, я открыла. Еще немного, и мои уши просто взорвались бы вместе с нервами.
– Вика, ты почему не открываешь?! – На площадке стояла мама. Бледная, встревоженная, с красными глазами. Ой, то есть покрасневшими веками. – Солнышко, с тобой все в порядке?
Я открыла рот и забыла закрыть.
– До тебя невозможно дозвониться, твой брат мне ничего не говорит – а он должен был к тебе приехать, проверить! Вдруг тебя украли в том ресторане?
– Ма-а-ам, – смогла все-таки выдавить я.
– Вика! Я же волнуюсь! Впусти меня немедленно.
– А…
На этих словах Вильгельм принялся щекотать лапами мой подбородок и громко мяукать.
– Что это за кот? – удивилась мама, все еще стоя за порогом.
