За спиной завизжали потревоженные хряки. Профессор-фермер тяжело повернулся в сторону хлева. Десяток свиней, три коровы и два бычка, козы, утки. Больше года создавал хозяйство. Одна жалоба поставила крест над мечтой.
Род Улыбиных давно обосновался на берегу лесной речушки Чухловка. В древности здесь проживало финно-угорское племя чудь. Ушлый народ, неосознанно применив ребрендинг, пытался изменить историю. С советских времен позиционировали себя овощеводами. До революции, напротив, славились свиноводством. Свиней здесь называли «чух-чух». Отсюда, мол, и Чухлово. В новой России бывшие крестьяне омещанились и обленились. Дешевле оказалось купить китайскую свинину и турецкие овощи, чем самим выращивать. О ребрендинге больше не вспоминали. Вошли в ленивый дауншифтинг.
Отец первым нарушил семейную традицию животноводов-овощеводов. Дослужился до главврача поселковой больницы. Младший сын пошел по стопам родителя. После окончания медвуза вернулся в родную поселковую больницу. Профессор-земляк во время отпуска подметил толкового паренька, взял в московскую клинику. В двадцать шесть лет – кандидат, в тридцать – доктор медицинских наук. Авторитет пластического хирурга. Слава о волшебных руках доктора Улыбина докатилась до родной Чухловки. Лечил, спасал, возвращал к полноценной жизни. Денег с земляков никогда не брал. Благодарили грибами, ягодами, соленостями домашними. Дача в Подмосковье, семья, внуки. Весь набор жизненного успеха. К шестидесяти годам зов предков возобладал над здравым смыслом. Возможно, таким образом компенсировал прежнюю активность? Перенаправлял энергию в другое русло. По себе знал, медицинское солнце грело все больше молодых и беспринципных.
– Эга, – прервал воспоминания ласковым обращением Сухроб, —чушки в машине. Когда выезжаем?
Профессор неспешно махнул в сторону ворот, тяжелой поступью направляясь к автомобилю. В его основательных движениях не было ничего лишнего, случайного. Казалось, бережно несет в руках скальпель хирурга.
Трактор с тележкой в сопровождении светлого джипа медленно двинулись по улицам райцентра. По пути их весело обгоняли редкие приземистые семерки и торпедовидные вазы-пятнашки. Машина и трактор, миновав огромную лужу, въехали в никем не охраняемый двор. Всюду стояла старая техника, валялись кучки ржавого металлолома. Улыбин, перепрыгивая колеи, неспешно достиг одноэтажного беленького здания конторы. Внутри пахло домашними цветами, уютом. Узорчатые обои, мягкий свет неоновых ламп, приветливые лица немногочисленных сотрудников. Его здесь знали и уважали.
В приемной начальника районной скотобойни за компьютером работала полная женщина. Пять лет назад удалял ей на правой груди опухоль. Улыбин помнил каждую свою больную. Поприветствовал. В ответ мило улыбнулась, заговорчески подмигнув. Без стука открыл дверь начальника конторы. Небольшая комнатка-кабинет. На столе три аккуратных стопки деловых бумаг. Чернобровый мужчина чуть приподнял модные узкие очки. Не обращая внимания на вошедшего, продолжил изучать документ. Профессор застыл в ожидании. Наконец, начальник скотобойни отложил бумаги в одну из стопок
– Здравствуйте, профессор. Присаживайтесь, – натянуто-доброжелательно предложил чернобровый.
– Привез двух хряков. Дайте команду побыстрее заколоть. Счёт ещё выписать на оплату. Можно ли цену поправить? Слишком дорогое удовольствие – за справку ветконтроля отдать тридцать процентов от прибыли.
