Цветков от такой наглости потерял дар речи. Глава переходил все границы дозволенного. В его действиях, по мнению Михаила, просматривался прямой сговор с областными бизнесменами. Неприкрытый шантаж вызывал ответную реакцию, но действительный государственный советник третьего класса опасался вмешиваться не в свою епархию. Боялся, самого могут обвинить в сговоре, уже с «бизнесменом» Улыбиным. Так называемый конфликт интересов. По дурацкому закону, под прицелом оказывалась и элементарная человеческая дружба. В принципе ему нет никакого дела до профессорских планов. Фермы, цеха по производству удобрений. Сам себе насоздавал проблем, пусть и выпутывается.
Улыбин с особой осторожностью посмотрел в сторону товарища. Видимо заметил в глазах Михаила нерешительность.
– Давай, договаривай, в чем главный приз, – миролюбиво попросил Улыбин.
Дружка с готовностью денщика выпалил:
– Не траться на адвоката. Если примешь условия, судья завтра встанет на твою сторону. В общем, ничего тебе не будет. Так. Пшик, да смех. Не только скотина, но и человек воняет.
– Душа у некоторых воняет, – поддел профессор. – Ладно. Давай документы на продажу участка молдаванину и выделение земли под добычу сапропеля. Ничего, что далеко. Я упрямый. Доведу задумку. А что строить-то будете?
– Скажу-скажу. Ты подписывай.
Улыбин вытер со лба пот. Сгреб рукой, что медвежья лапа, подписанные листы. Глава в это время лихорадочно заталкивал в папку свои экземпляры. Лицо его сияло вымытым стеклом. Сделка прошла успешнее, тем ожидалось. Профессор славился упрямством. От радости и быстроты выполненной задачи Дружка неосмотрительно выдал: – Будет областное предприятие по переработке твердо-бытовых отходов.
– Свалка, значит, – сорвалось с языка Михаила. – И губернатор в курсе?
– Як же, – самоуверенно отвечал глава.
Цветков выразительно посмотрел на Улыбина:
– Что и требовалось доказать. Помнишь, как губернатор просил тебя сдать общественную должность председателя землячества? Своих везде расставлял. Дела большие уже тогда планировал. Вот и свой, земляк называется. Хуже, чем варяг. Выкрест он. Нет ему доверия.
Дружка пятился к выходу, услужливо улыбаясь. Каждый из сторон оставался при своем интересе. Улыбин при ферме и новом участке под сапропель. Рысин – при свалке.
Окончательно понять, что приобрел и потерял в результате неожиданной сделки, Улыбину помешал шум в терраске. Ругались мужчины. Звонко упал на пол эмалированный таз. Наступившую было тишину оборвал стук в дверь. На пороге показался невысокий человек в мокрой коричневой куртке. Бережно повесил её на развесистые лосиные рога. Бейсболку – на полупустую решетку для головных уборов.
– Добрый вечер, хозяева, – по-военному отчеканил очередной непрошеный гость.
Товарищи с опаской разглядывали вошедшего. Крепкий, словно гриб-боровик. Узкие нервные губы и не в меру внимательный взгляд говорили о душевной ранимости. Правая бровь рассечена глубоким шрамом. Лицо покрыто свежим нездешним загаром.
Человек уверенно подошел к столу, представился: «Валерий Вардани».
Здоровался крепко, резко. Так обычно одергивают автоматный затвор, загоняя полю в патронник. Как мелодия в профессорском телефоне.
– Разрешите? – видя замешательство хозяина дома, попросился присесть за стол.
Михаил еще не отошел от наглости главы района. Возмущался отсутствием благодарности за устройства Дружкиного старшего сынка на престижную работу в своем министерстве. Был такой эпизод года четыре назад. Вот очередной проситель. Считают, московские земляки до конца жизни должны местным.
